— Да, здесь упоительно-спокойно. Нет нужды думать над словами и действиями. Никто не смотрит, никто ничего не требует. Всё плохое осталось где-то там, далеко-далеко от нас.

Его сердце пропустило удар, и он опустил голову ко мне, словно намереваясь сказать нечто способное разрушить это почти невесомое перемирие, но я успела запечатать пальцами его уста, и он промолчал.

— Когда я думаю о будущем, иногда, совсем редко, представляю себе, как перестаю быть Селестой из рода Винцелей, перестаю быть из семьи Каргат, и больше не являюсь белой драконицей, что воплощает мечты о святой Клэрии, спасительницы драконов. Будто исчез ариус, пропала великая сила и осталась только я. И в этих мечтах отправляюсь в далёкие страны, облетаю на крыльях континенты и бескрайние океаны, забираясь в самые затаённые уголки планеты, а потом покидаю и ею, уходя куда-то совсем далеко-далеко, блуждая среди холодных звёзд, — мой голос звучал тихо, и мы оба смотрели на чёрное небо. — А потом вспоминаю, что это невозможно и от себя не убежишь. И пытаюсь найти своё место здесь, рядом с тобой, раз невозможно представить иное.

Никлос внимательно слушает, и в его молчании мне видится понимание искренности моих слов, словно он знает, какая боль и обида сидят во мне и точат сердце как вода точит камень, смываясь всё наносное.

— Хотел бы я исполнить твои мечты, Сэлли, моя маленькая звёздочка, — шепчет он в ответ. — Но я не смогу без тебя. Никак. Разве только разделить мечты о странствиях среди звёзд и далёких миров.

Селеста

Проговорив весь вечер и почти всю ночь, мы вернулись в столицу на рассвете. И сразу направились на берег выполнить бесконечную работу, от которой тошнило нас обоих. Прошедшие часы благотворно сказались на нашем отношении друг к другу, будто сняв часть напряжения и показав, что несмотря на прошлые события, в нас было нечто общее. Нечто способное создать пускай стеклянное, а оттого хрупкое, но равновесие, открывшее истинность наших желаний.

И в этот ранний час, стоя по колено в соли, я с какой-то невероятной для себя силой открыла ариус и в одно мгновение стёрла все насыпи, выжигая белым огнём морскую соль, в миг освежая воздух и стирая жжение с обнажённой кожи. А Никлос, поднявшись высоко в небо и призвав нориус, ударил во все стороны тьмой и на его призыв отозвались далёкие раскаты грома, а лёгкие облака над горизонтом, набухли грозовыми тучами, переполняясь фиолетовыми и синими оттенками грядущего ливня, который ударил в момент, как мы переступили порог дворца.

Застыв на месте, мы молча наблюдали за тугими струями дождя, видя лёгкий пар, поднимавшийся от земли и слушая, как набирает мощь ураганный ветер — настоящий вестник пришедшего буремесяца.

— Мы сделали это, — сказал Ник, я промолчала.

Он приобнял меня, и я положила голову ему на плечо, почти инстинктивно прижавшись спиной к мужской груди. А он, протянув руки ниже, сжал их вокруг моей талии, а потом развернул к себе и нежно поцеловал в губы. Я же, пребывая в каком-то странном опустошении, ответила на поцелуй, но, когда движения мужских рук стали откровеннее, а ласки менее нежными и более требовательными, отпрянула назад, беспомощно глядя на него.

Ник почернел лицом и в приливе чувств ударил кулаком в дверной косяк, пробивая дерево. А после вышел за порог, скрываясь в дождевой дымке, и взмыл чёрным драконом в небо.

Опустившись вниз, я глубоко-глубоко задышала, пытаясь удержать слёзы и прижимая руки к горячей и тяжёлой груди. В момент, когда я была совсем расслабленной и почти потерянной от его желания, перед глазами встало лицо Артана и я проснулась, вспоминая кто я и кто он.

* * *

Было несложно объяснить моё желание посетить Собор святой Клэрии. Это единственное место, которое чётко отождествлялось со мной и тем, что я воплощала, так что мой визит туда — был лишь вопросом времени, учитывая, как глава Клэрийского Ордена во время моей помолвки с Никлосом настойчиво рекомендовала приходить, когда бы мне это не заблагорассудилось. Вот время и пришло.

Под не меняющем интенсивности ливнем, скрываясь под широким, дамским зонтом, в закрытом на все пуговицы платье и с лёгкой вуалью на лице и волосах, поднялась по скользким ступенькам вверх, оставив Акселя дожидаться в карете. Я предупредила его, что визит может затянуться.

Присутствие мужчины в соборе не во время церемониальных обрядов было запрещено и в здании находились одни лишь женщины: монахини, послушницы, прислуга и ищущие утешения. Единственные мужчины, имевшие право находиться здесь, — старики и дети не старше десяти лет.

Собор представлял собой продолговатое, вытянутое здание, семьдесят метров высотой с остроконечными шпилями, отделанным зелёной черепицей. Главным украшением выступала центральная колокольня с золотой конусообразной шапкой, ярко-сверкающей в солнечную погоду и видимую почти с любой точки столицы. Каменные ступени заканчивались на небольшой площадке перед высокими двустворчатыми воротами, над которыми, раскрыв крылья, был изображён двуглавый дракон и помещены символы каргатского королевства с надписью на древнем языке: «Без света не будет тьмы».

Сразу после входа начинался главный зал, ведущий прямо к алтарю, под основанием которого, по легендам, хранятся останки Клэрии и Карга. Далее начинались хозяйственные и жилые помещения, а в самом центре собора под стеклянной крышей, находился небольшой, но всегда пышно цветущий сад.

Основная работа монахинь — создание ритуальной и фамильной атрибутики для аристократов. В неё входили разные задачи — от разработки ювелирных изделий до вышивки гербов и семейных символов. Орден вёл учёт браков и разводов, и мог забраковать союз или его разрыв, руководствуясь нормами морали или своими личными помыслами. Поговаривают, что несколько столетий назад, они не дали благословления на королевский брак, и тогдашний король был вынужден искать себе другую невесту.

Также они занимались книгопечатанием, родовыми книгами и иллюстрированными сказками для детей. Таким образом Клэрийский Орден практически полностью контролировал печатную продукцию королевства, выступая в роли цензора для любого книжной лавки и за распространение неодобренной литературы, отказывался работать с хозяином магазина.

Внутренний костяк Ордена составляли аристократки, бо́льшая часть которых добровольно покинули свои семьи. Однако были среди них и простолюдины, сумевшие показать себя и достигшие высших ступеней влияния. Единственным препятствием для вхождения в верхушку власти — это вид. Управлять орденом могли исключительно драконицы. Иные существа не допускались.

Нынешней главой Ордена была Кандира Мойер, немолодая, пухлая женщина с острым лицом и обманчиво-мягким взглядом. Полгода назад (а по ощущениям целую вечность), она возложила руки на меня и Артана, принимая наш брак и записывая в бесконечную книгу семейств. И она же благословила мою помолвку с королём, хотя перед этим потребовала приватной беседы с нами по отдельности. Кандира и так, и эдак подбиралась ко мне, пытаясь подбить на откровенность. Ни взглядом, ни жестом она не выдала своих чувств, но что-то подсказывало — дай я хоть повод, и она не дала бы согласия Ордена, вступив в открытую конфронтацию с королём.