Гитара издала неприятный резкий звук, и он понял, что из‑за своих грез порвал струну. Слава богу, все вокруг были увлечены беседами, едой и напитками, и никто на Джуда не обращал внимания, поэтому он взял из чехла новую струну и начал ее натягивать.

— Ты в порядке? — Перед ним на песок села Роза. В ее глазах отражались огоньки костра.

— Относительно, — пробормотал он. — Как думаешь, мы скоро отсюда свалим?

Она ухмыльнулась.

— Сыграй мою песню еще раз, — нежно произнесла она. — И пойдем в постель.

— Слушаюсь и повинуюсь, — сказал Джуд и коснулся струн.

Впереди у них последняя совместная ночь. Он даст ей все, что она попросит.

Знакомые ноты взметнулись в ночное небо, пронеслись над костром, над пляжем, над толпой и морем. Закрыв глаза, Роза позволила музыке пройти сквозь себя. От слов песни у нее перехватывало дыхание и сдавливало грудь.

Слишком долго она охраняла свою душу, чтобы никто не накинул лассо на ее сердце и не смог связать по рукам и ногам. Но, очевидно, Джуд уже это сделал, несмотря на всю ее оборону.

Она надеялась, что внезапно открывшееся чувство пройдет, но через неделю после свадьбы правда лишь подтвердилась. Днем Роза занималась с гостями, но мозги у нее соображали лишь наполовину — ее мысли были посвящены Джуду. А ночами… Ночами любовь к нему казалась естественной.

Роза пыталась себя убедить, что все это бессмысленно, что это ничего не изменит. Между ними все останется, как было, так какая разница, что она чувствует? Она для себя решила, что последнюю неделю проведет вместе с Джудом, а потом уедет. Как делала уже сотни раз. Легко и просто.

В результате — она считает часы, а он поет песню специально для нее, и ничего легкого и простого здесь нет и быть не может.

Как она позволила этому случиться? Она всегда осторожничала и не поддавалась чужим ожиданиям. Она восстала против отца с его наукой, против Анны с ее видимостью счастливой семьи, сбежала от Джуда, когда он надеялся на ответную любовь и совместное будущее… И вот к чему все это привело.

Джуд оказался прав. То, что они одновременно попали на остров, было предначертано судьбой. Чтобы они оба встретились со своими демонами.

Но когда у этих демонов великолепное лицо Джуда, сопротивляться им почти невозможно.

— «Я при луне тебя увижу…» — пропел Джуд. Музыка подходила к концу, и, когда Роза открыла глаза, Джуд смотрел прямо на нее.

В этом взгляде запросто можно было утонуть, ее это и пугало, и будоражило.

— Пойдем, — прошептала она. — Прямо сейчас.

Он медленно улыбнулся — иного согласия ей не требовалось.

Ее тело трепетало от возбуждения, когда они ускользнули с берега и поспешили по знакомой тропинке к его бунгало. Но на этот раз у нее стучало в висках не из‑за того, что скоро она окажется в его объятиях. Это было нечто принципиально новое.

Дело было не в сексе. А в любви.

Она должна ему открыться. Нельзя его отпускать, пока она не признается в своих чувствах.

Может, это ничего и не изменит, но она себя никогда не простит, если не попробует. Все ее родные прекрасно знали, что Роза не умеет держать рот на замке, если что‑то приходит ей в голову.

Когда за ними закрылась дверь бунгало, Джуд опустил гитару на пол, и его ладони тут же легли ей на талию, а губами он припал к ее шее. Роза собрала всю волю в кулак и выдавила:

— Подожди.

Если они начнут, она уже не сможет остановиться. Сначала нужно поговорить.

Джуд отстранился и внимательно на нее посмотрел.

— В чем дело? — От его заботливого тона в душе у нее разлилось тепло. Когда‑то он любил ее. Может, полюбит и теперь.

— Давай поговорим?

Если он скажет «нет», все закончится в ту же минуту. Но если он скажет «да»… То больше не будет никакой спешки. Впереди их будет ждать целая жизнь.

У нее впервые не возникло мысли о тюремном заключении. О наказании.

Перед ней как будто открылись новые возможности.

— Давай. — Джуд, помрачнев, повел ее в небольшую гостиную и налил в бокалы вина. — Что случилось?

Роза закусила губу. Дипломатия никогда не была ее сильной стороной, и она не умела вести словесные баталии и изощренные споры, как Анна. Роза полагалась на свои фотографии: каждый снимок хранил в себе сотню историй, и слова вставлялись лишь по необходимости.

Она не была поэтом, как Джуд. Она не умела выражать эмоции через мелодию и ритм.

У нее не было ничего, кроме искренности.

Поэтому с нее она и решила начать.

— Ты должен расстаться с Нью‑Йорком. — Вступление не слишком романтичное, но что делать.

Джуд явно опешил.

— Так, стоп… А, собственно, почему я с ним должен расставаться?

— Он тянет тебя вниз! Тебя мучает чувство вины! Когда мы познакомились три года назад, музыка и оптимизм так и лились из тебя. А теперь что? Соответствие стилю, лейбл, выяснения с музыкантами… Разве ты не хочешь от всего этого избавиться?

— Возможно. — Джуд поставил свой бокал на стойку. — Но я должен продвигать наследие Гарета.

— Да ничего ты не должен!

— Ты не понимаешь… — начал было Джуд, но Роза снова его перебила:

— Я все прекрасно понимаю. Ты пообещал Гарету, что не дашь ему умереть. Но ни ты, ни кто другой не смог бы его спасти. Независимо от моего присутствия ты бы все равно не сдержал обещания. Гарет был наркоманом, и ему требовалась иная помощь, чем увещевания друга: «Больше так не делай!» И он должен был сам этого хотеть. Он должен был искать способ порвать с зависимостью, но не стал. Если бы он по‑настоящему был готов что‑то изменить, события в твоей жизни не сыграли бы для него никакой роли. И вообще… Ты все равно не мог пожертвовать собой ради него. Гарету бы это не понравилось, и ты об этом знаешь. — Роза выбилась из дыхания, произнося свою речь, но Джуд обязан был услышать каждое ее слово, даже против своего желания.

— Допустим, — согласился он. — Но даже если так, я все равно перед ним в долгу. Я дал ему еще одну клятву, когда он умирал, помнишь?

— И ты ее исполнил! Ты завоевал мировую славу. Ты воплотил в реальность его мечту. — Когда же до него дойдет? Он сделал все, что мог. Пора было начать жить собственной жизнью и принимать собственные решения.

Джуд посмотрел в сторону.

— Этого мало.

— Но Гарету всегда было мало! — В порыве Роза схватила его за руку. — Где же предел? Когда ты скажешь: «Я дошел до конца»?

— Не знаю.

— Да потому что этого конца не существует! Ты посвятишь свою жизнь человеку, которого с нами давно нет, и он ничего этого не увидит. Ты никогда не будешь счастлив. А ему бы все равно было мало.