Дюлекан взяла посуду и молча замахнула вискарь залпом, как за ухо. Отдала стакан и снова, все так же молча, принялась плакать, размазывая кулачком по щеке тушь. Я еще удивился: зачем ей, с ее угольно-черными ресницами, их еще тушью мазать? Пойми этих женщин!

Увидев меня, другой брат призывно махнул рукой:

— Джордж, садись с нами. Выпьем бурбона[87]за то, что Дуле крупно повезло. Ты представляешь, как ей было бы худо жить с таким ушлепком?

У меня с души большой камень свалился. Алконавты-психотерапевты милые мои, как вы вовремя тут нарисовались! Везет мне здесь на хороших людей.

Но сказал другое:

— А вы что не за столом? Вас же тоже приглашали.

— Мы тут из классовой солидарности. Охотники — все братья из одной гильдии и должны друг друга поддерживать и утешать, если это требуется. — Для убедительности Ханс ударил себя кулаком в область сердца, тут же ткнул указательным пальцем в небо, и гордо добавил: — Вот.

— Тем более — что там такое на столе есть, чего у нас нет? — поддакнул Клаас.

— Эта бутылка тоже с того стола, так что, считай, мы за ним и сидим. Удаленно, — добавил Ханс и заржал собственной шутке.

— Тогда и мне накатите, — сказал я, усаживаясь рядом с Дюлекан на гравий.

— Аск? — воскликнул Клаас и, сунув руку в приоткрытую дверь джипа, достал четвертый стакан.

— Только закуски у нас нет, — посетовал Ханс.

— Нэ трэба, — ответил я почему-то по-украински, но буры меня поняли.

Когда нас нашел Арам, мы все четверо хором пели песни на трех разных языках одновременно. Но вполне слаженно и полифонично, с полным пониманием друг друга. Рядом валялись три большие квадратные бутылки из-под виски. Пустые, естественно. И нам всем, включая Дюлю, было очень хорошо.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 30 число 5 месяца, вторник, 10:00.

Утром (или уже ранним днем) меня ласково разбудила Булька. С кружкой капустного рассола, маленьким мерзавчиком[88]«Новомосковской» водки и обмотанной полотенцем кастрюлькой горячего хаша[89]— поклоном от Саркиса. И все это с лаской, легкими «материнскими» поцелуями и добрыми уговорами. Ни одного бабского упрека. Просто добрый доктор-похметолог.

— А где все? — спросил я, приходя в себя.

— Кто где, — отвечает, — но в пределах «Арарата», если тебя это волнует. Инга всех построила и озадачила.

— Как Дюля?

— Еще спит. Мы решили ее вообще не будить. Пусть сама проснется, когда захочет. Это вам, мужикам, не привыкать водку трескать, а она у нас, можно сказать, вообще непьющая…

И, улыбнувшись, добавила:

— Была.

— Понятна-а-а… — огляделся вокруг. — А кто меня раздел?

— Я же и раздела, мой господин, не валяться же тебе в дорогих одеждах. Они почищены и висят в шкафу, трусики постираны и сушатся, — предупредила она мой следующий вопрос.

Сама Булька была одета в полупрозрачный зеленый запашной пеньюар, с белыми кружевами: на воротнике, по подолу и каскадом — на широких рукавах. Пояс подвязан под грудью. Волосы распущены. На запястьях тонкие золотые браслеты. Штук по шесть. Красотка, прекрасно осознающая, что она — красотка. А что скромницу изображает, так такую роль сама себе выбрала: для ролевой игры в «гарем».

— А я как? Себя прилично вел? — понизил я голос. — Морду никому не набил? А то свадьба без драки — вроде как против традиций.

— Что ты, мой любимый господин, ты очень культурно в хлам напился в тихом уголке с бурами и насмерть упоил Дюлекан, — вроде серьезно говорит, а глаза смеются.

— И все? — даже как-то разочаровался в себе.

— Нет, господин, когда я тебя раздела и уложила, ты мне сказал: «Если хочешь трахаться — трахайся. Только, чур, меня не будить».

— Ничего не помню, — пробормотал недоуменно.

— Так я тебя и не будила. Слово господина для жены — закон.

— ???

Буле наконец надоело себя сдерживать, и она звонко захохотала, всплескивая руками. Браслеты мелодично перезванивались при этом.

— Тебе зеркало показать?

— А что там, в зеркале? — не понял я.

— Твое лицо.

— М-да? И что с ним теперь делать? — озадачился я, оглядев свое отражение.

— Принимать водные процедуры. — В ее голосе прорезались нотки доброй няньки. — Ванна давно готова, мой господин. Бритва, пенка и туалетная вода — там же. Вставай, я тебя туда провожу и обслужу.

— Я сейчас на секс не способен. Извини, — смутился я, вспомнив, что сегодня ее очередь в гареме.

— Как ты мог подумать обо мне так плохо, мой господин, — сказала Булька с укоризной в ответ на мою эскападу.

Она подняла мою тушу с кровати и поставила в вертикальное положение. Несмотря на рассол, хаш и опохмел, меня все еще штормило, хотя не сильно: так, балла на три-четыре. Девочка ловко подлезла мне под мышку, подставив узкое плечо, и, обняв за талию, повела меня в сторону санузла, приговаривая:

— Я клянусь пророком и его женами, что буду делать своему господину только приятное. Сначала помою любимую тушку, приведу ее в порядок и лишь только потом, если господин соизволит…

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 30 число 5 месяца, вторник, 11:12.

Пора кончать этот разврат. За сутки — три разных бабы, пьянка с суровыми африканскими мужиками, эротическая фотоссесия и две свадьбы.

Хотя нет… Свадьба была одна.

Ну, тем хуже для меня. Больше нервов ушло. Так рвать себя на британский флаг никакого здоровья не хватит.

А всего неделя прошла! Ой, мля… Что дальше-то будет?

Вот с такими мыслями осматривал я свое бабье войско, выстроенное Ингеборге на вчерашнем свадебном помосте, с которого уже убрали сукно и подмели цветочные лепестки.

Между висков шарахалась мелодия: «Тринадцать негритят пошли купаться в море… И их осталось десять». Редеет отряд сам по себе, а еще даже из города не выехали. Трех ослепительных красавиц до русских земель уже не довез. Ущерб новой родине налицо.