— К вечеру доберемся до Харшага, там отличные горячие источники, — мечтательно пробормотал Дайг и, привстав в седле, осмотрел окрестности.

Холмистая местность была сильно изрезана оврагами и обрывами и наверняка походила с высоты птичьего полета на лицо древнего старика.

— Самое время разделиться, — глянув на потянувшееся к западу светило, негромко буркнул Инквар.

Друзья дружно промолчали, хотя он был уверен — оба отлично расслышали его слова.

— Доедем до нашей харчевни, узнаем последние новости и тогда уже пойдем в разные стороны. Ты на запад, а мы на восток, к долине, — попытался уговорить нового друга Гарвель, но Инквар, снова ставший немолодым крупнотелым мужчиной, на этот раз слегка узкоглазым и заросшим буйной щетиной, только насмешливо фыркнул в ответ:

— Я и так уже два раза менял решение, еще немного — и сам себя перестану уважать. Не обижайся, вы парни видные, я вам не подхожу. Каждый, кто увидит нас вместе, задастся вопросом: зачем эти красавчики возят с собой старого степняка?

— Он еще и шутит, — строго глянул Дайг и нехотя признался: — А у меня предчувствия нехорошие. Но спорить не буду, все равно бесполезно. Посылай хоть изредка весточки.

— Никогда не поверю, — едко глянул на него Инквар, — что ваша гильдия не дала всем своим людям приказа за мной присматривать. Хотелось бы еще верить в надежность каждого шпиона. А расстанемся все же сейчас. Там, вдали, селение, объеду его западнее, переночую в развалинах храма. Насколько мне известно, в этих местах ни ночников, ни ловцов не бывает. На прощанье я приготовил вам амулеты от ядов… это тебе, а этот Гарвелю. Ну и в случае надобности по ним я вас в любом виде узнаю.

Он протянул друзьям простые на вид браслеты и, не давая опомниться или запротестовать, хлестнул свою неказистую лошаденку и резко свернул влево. Нарочно так сделал, желая быстрее скрыться из виду. Потом свернет на нужную тропу, а пока лучше стиснуть изо всех сил зубы и не оглядываться, чтобы не видеть, с какой укоризной и грустью они смотрят вслед.

Храм нашелся точно в том месте, где отметил на тайной карте незнакомый искусник, и Инквар без опасений свернул к полуразрушенным стенам. В смутные времена, пришедшие в этот мир после звездопадной ночи, многие вспомнили о богах, о древних пророчествах и о собственных грехах. Большие и малые храмы росли в то время как грибы, толпы мужчин, испуганных страшными предсказаниями, с фанатичным блеском во ввалившихся глазах таскали и тесали камни, клали незыблемые стены.

А чуть позднее, разочаровавшись в не оправдавшем их надежд божестве, уходили строить новый храм очередному истинному идолу.

Через несколько лет но незаконченным строениям, латая дыры и перекраивая грандиозные поначалу проекты, обычно бродили только кучки истовых жрецов. Но и они продержались недолго, тощими тенями один за другим покинув руины. Ведь, начиная колоссальные стройки, никто не задумывался, где позже их жители и служители будут брать хлеб насущный. Как-то само собой предполагалось, что все необходимое в достаточных количествах натащат благодарные почитатели.

Лошадку Инквар привязал в закрытом от ветра высокими стенами уголке дворика, заросшего сорняками и кустами, под пышно разросшейся вербой. Потом начерпал воды из неглубокого круглого колодца валявшейся рядом массивной деревянной бадьей, окованной толстыми, давно проржавевшими обручами. Если судить по скопившейся на ней пыли, никого из людей тут не было уже очень давно, однако такой не очень убедительной приметы для искусника было маловато. Те, кто ездят поодиночке, обычно возят с собой на такой случай небольшой котелок или кожаный мешок, а у отрядов и обозов всегда есть и ведра, и черпаки с длинной ручкой.

А вот засыпанные мусором ступени, которые Инквар тщательно изучил, прежде чем сделать шаг, убедили в первоначально сделанном выводе.

Если кто-то и обосновался в этих руинах, то заходить туда мог только с другой стороны: после ног Инквара в сыроватой мягкой травке-липучке оставались вмятины следов.

Инквар оглянулся на скатившееся к холмам солнце и заторопился. До темноты ему нужно было приготовить необходимые зелья и амулеты, а устраивать постель и ужинать можно и с ночным зрением.

На рассвете он двинется к Горту и через несколько дней, замыкая сделанный почти за луну огромный треугольник, будет в местах, где, судя по скупым сведениям, собранным за три дня неугомонным Блансом, травницы и наемники в последний раз видели высокого худого мужчину с зелеными глазами.

Инквар разложил по одеялу частично пополненные в Трааге запасы и всецело погрузился в работу. Делил зелья по маленьким флаконам, мазал ядами и снадобьями оружие и мелкие вещицы и раскладывал сушить, зашивал потайные кармашки. И вспомнил об ужине только после того, как положил на место последний флакон.

Разогнул усталую спину, всласть потянулся, да так и замер с поднятыми вверх руками, услыхав странный, чуждый этому заброшенному месту звук.

То ли вскрик, то ли всхлип, смутно похожий на человеческий. Следом раздались рычание, треск кустов и испуганное лошадиное ржанье… Скорее всего там шла драка. Инквар осознал это мгновенно и так же моментально принял решение. Вскочил с одеяла и помчался к выходу, ловко обходя ловушки, еще засветло приготовленные для незваных посетителей.

А едва выскочив на замшелые ступени храма, разобрал шагах в ста от ворот громкий собачий взвизг и сразу же тихое, обиженное поскуливание. Замедлил было шаг — дикие собаки постепенно стали повсеместным бичом, и не стоило ввязываться в их охоту за одичавшими лошадьми. Однако следующий звук, сердитый мальчишеский выкрик, заставил искусника рвануть вперед с новой силой. По пути он выхватил из карманов нужные флакончики и забросил в рот небольшую пилюлю силы. Всего в десятину мощности, какую проглотил бы, идя на бандитов, но собакам хватит и этого. Обычно собачья стая довольно труслива и, потеряв вожака и пару его подпевал, стремительно отступает.

Подбегая к кустам, за которыми шла битва, Инквар уже начинал ощущать действие зелья, его тело с каждым мигом становилось легче и гибче, зрение острее, а слух более чутким. Нож, лезвие которого совсем недавно сохло, промазанное мгновенно парализующим зельем, Инквар держал в левой руке, а правой сжимал одну из пилюль, тончайшие оболочки для которых сам изготавливал из очень соленого теста. Годились такие только для сыпучих снадобий, и в этот раз искусник выбрал ту, в которой хранились мелко истолченные сухие соцветия горянки перечной. Инквар не знал ни одного зверя, который не начинал безудержно чихать, вдохнув едкую пыль. Разумеется, люди и кони чихали тоже, но у них был простой способ избежать вредной пыльцы — прикрыть лицо и отвести в сторону животных, которых снадобье доставало позже, если правильно его рассыпать.

Ржание раздалось совсем близко, за кустами, и Инквар свернул туда, почти мгновенно вывалившись из ветвей на вытоптанную полянку, в центре которой, злобно оскалившись и взбрыкивая, крутилась лошадь с всадником на спине. Две или три собаки, тихо поскуливая, уползали в густые заросли бузины, еще несколько более осторожных с почти беззвучным рычанием внимательно следили за передвижением животного, которое уже самоуверенно считали своей добычей. Вожак, крупный черно-белый пес с чутко стоящими ушами, заметивший Инквара первым и, по-видимому, признавшей более легкой добычей, мгновенно потерял интерес к лошади и бросился на новую жертву.