Итак, завтра первым же рейсом из Белоярска сюда, в Москву, с петициями от рабочего класса и письмом губернатора в поддержку данной петиции вылетает Галочка. Ее надо встретить. Впрочем, все связанное с прилетом и отлетом руководства предприятия лежит на Евгении, и он никогда от своих обязанностей не отказывался.

На этом, кажется, «бобик сдох» — Женька, глубоко выдохнув, наконец замолчал. Гордеев переваривал услышанное, но трубку пока не бросал.

— Ну, чего молчишь? — спросил Женька. — Твое мнение?

— Мое твердое мнение я тебе, пожалуй, скажу завтра, после того как мы встретим эту вашу Галочку и я ознакомлюсь с документами. Надеюсь, мне это не запрещено?

— Да как ты мог подумать! — возмутился Елисеев. — Ты пойми, о ком речь идет!

— А вот этого как раз мне объяснять не стоит. Ну так до завтра? Ты на своем транспорте? Разрешаю по дороге в порт заехать за мной. Вдвоем нам, полагаю, будет сподручней.

— Да? — Женька помолчал. — Ну ладно. Если у тебя не намечено никаких других дел…

Уколол все же, сукин сын, беззлобно подумал о нем Юрий. А Елисеев продолжил, как бы в раздумье:

— У меня, понимаешь, «Жигули»-шестерка, не самая престижная машинка. Может, на твоем «форде»?

— Не получится, — сухо ответил Гордеев. — «Форд» сегодня вне досягаемости. А ехать за ним с утра у меня не будет возможности. Так что думай сам, пока.

И положил трубку. Ишь нахал! Деньги гребешь, а для работы даже престижной какой-нибудь иномарки приобрести не можешь! Понравился ему, видишь ли ты, гордеевский «форд». А «форд» спит сейчас возле «Глории», на стоянке. Надо будет завтра, кстати, найти время и смотаться за ним…

Сон теперь не шел. Гордеев лежал в темноте с открытыми глазами, смотрел, как иногда по потолку передвигаются световые пятна — это от редкого транспорта на улице Башиловка, — и размышлял над услышанным.

Он конечно же понимал, что шаг, сделанный белоярским губернатором, был единственно правильным в той ситуации, какая сложилась в связи с гибелью одного претендента на его стул и арестом второго. Это что ж получается? Никакой альтернативы? Да какой же избирком позволит подобное?! А подбирать себе карманных соперников господину Гусаковскому уже поздно, поезд ушел, агитация идет вовсю. Словом, молодец. Это в том случае, если картинка, нарисованная Женькой, соответствует действительности.

И еще он подумал о том, что с таким выстрелом из провинции вопрос об освобождении господина Минаева уже не имеет альтернативы — дело одного, максимум двух дней. Ну что ж, в их соглашении на защиту клиента ничего не сказано о влиянии на исход дела добровольных помощников. В то время как гонорар определен достаточно четко. Тем лучше, уже завтра-послезавтра можно будет скинуть эту головную боль. Чем не радость?

Покончив с этими соображениями, Юрий вдруг почувствовал, что хмель как-то сам по себе уже давно и напрочь покинул его голову. Вот тебе и на! А чего тогда старался? Как раз и хотел отключить мозги и отдохнуть. Ну все, теперь что касается сна — жди и лови.

Вышел на кухню, чтобы выпить воды. Но минеральной не нашлось, а из-под крана он не любил. Лучше уж, поскольку все равно не спится, заварить чайку… Но когда вскипел чайник, показалось, что самым полезным в настоящий момент будет рюмочка коньяку, предшествующая чашке черного и несладкого чая. А потом, почему надо это делать на кухне?

В результате бутылка — хорошо початая — перекочевала к дивану, куда Гордеев принес большую кружку чая и несколько неожиданно обнаруженных им в холодильнике пирожных — эклеров, которые он очень любил. Видно, вчера их принес Женька, да и позабыл. И слава богу, а то бы еще пили…

Отхлебывая из рюмки коньячок и запивая его крепким чаем с эклерами, Юрий Петрович вернулся теперь мыслями к сегодняшнему разговору в «Глории». Чрезвычайно интересным показалось ему сообщение Всеволода Голованова.

…Отыскать в ОВД «Москворечье» майора милиции Бовкуна оказалось задачей простенькой. Загляните в такой-то кабинет, если он на месте…

Заглянул.

За столом сидел здоровенный крепыш в камуфляжке, с квадратным затылком и заметными складками сзади на шее. Повернул к Всеволоду красное обветренное лицо, минуту пристально рассматривал и вдруг заревел медведем:

— Головач, твою мать! Ты откуда?

Голос у майора был хриплым, словно застуженным. Но громким.

Сева, как цирковой артист на арене, вскинул руки — алле-гоп!

Майор вскочил и ринулся обниматься. С минутку помяли друг друга, потолкались, будто хотели согреться. Уселись друг напротив друга, стали смотреть — глаза в глаза.

— Случайно? По делу? — наконец опросил Бовкун.

— Эх, Славка, — вздохнул Сева, — кто скажет, какое новое дело нам на шею может навесить даже приятный случай?

— Что-то больно мудрено! — хмыкнул Бовкун. — А ты мне попроще, как я своим орлам: ать-два — и полный порядок.

— Славка, ну ты ж меня знаешь!

Тот лишь поднял широкую свою и тоже красную ладонь: мол, можешь не разъяснять.

— Ну вот, услыхал твою фамилию, своим ребятам говорю: он, не он? А ты, отвечают, поезжай да погляди.

— А кто у тебя?

— Да ты их всех помнишь. Демидыч, Самоха, Филя Агеев, другие. Охранная у нас контора. Может, слыхал? «Глория». В районе Сандунов. Не приходилось?

— Врать не буду. Сева, а как с этими? — Он потер большой палец об указательный. — Тити-мити — как?

— Честно? У нас как-то не принято обсуждать эту тему. А в общем, от выработки. Но в среднем — до штуки. Ну, в баксах, сам понимаешь.

— Оч-чень, скажу, неплохо! — протянул, посерьезнев, Бовкун. — Да, хлопцы, молодцы, ничего не скажешь… И как — надежно?

— В смысле?

— Ну, как говорится, на год или на достаточно обозримое пространство, к примеру до лета?

— Ха! Летом как раз самая служба! Блядство и ревность, как тебе должно быть известно, друг без дружки не существуют. Ну а кроме того, имеем хорошие контакты с МУРом. Нынешний генерал и создавал в свое время нашу контору. Так что и там ребята нас без внимания не оставляют… Слушай, а чего это мы — как неродные? У вас тут есть что-нибудь подходящее для краткой встречи однополчан, а? — засмеялся Сева.

Бовкун обрадовался. И через пяток минут, отдав необходимые распоряжения, он заявил в соседнем кабинете, что удаляется на полчаса для серьезной беседы, и они перебежали через дорогу, а потом, пройдя дворами, выбрались к довольно приятной кафешке.

— Здесь у меня… — важно покачал ладонью Бовкун. — Ну, сам понимаешь.

Ясно, чего не понять: «крышует» бравый майор это заведение. За что, поди, бесплатно кормится. А то и отстегивает ему благодарный хозяин. Да и как иначе разговаривать с командиром отделения славного российского ОМОНа!

— Ты гляди, — на всякий случай, больше для самоуважения, заметил Сева, отдавая гардеробщику свою роскошную меховую куртку, — у меня тут хрустит постоянно. — И хлопнул по карману.