перенесшаяся сюда на время, с удовольствием не просто отстояла всю службу, а искренне молилась, благодаря судьбу, которая привела ее к этим простым и искренним людям, ставшими новой доброй семьей. Но после она ушла к себе, чтобы не мешать продолжению праздника.

А Натали вручила дворне свои-несвои подарки, вызвав такой взрыв благодарности и удивления, ведь нечасто кто из дворян такие подарки своим людям делал, что ей неудобно стало. Ведь это были подарки от Натальи, а не от нее, но она уже крепко пообещала себе отблагодарить свою напарницу ответными дарами.

А Лукерья все трогала спицы, крючки, иголки из будущего и поражалась их остроте и удобству, а на нитки сказала, что их, поди, монашки напряли, настолько они тонкие и красивые. Вот тут бы улыбнулась Наталья – где монашки, а где китайский ширпотреб!

Понравились всем и тапки, и другие вещи. Молодежи подарки также пришлись по душе, особенно парням, которые сразу нарядились в новые шапки и гордо прошлись по деревне, вызвав интерес у других обитателей. Девчушки же платочки пока прибрали, сказали, что придут в них на Святки на посиделки, когда девушки гадать будут. Так что радость людей радовала и барыню, которая невольно замечала, что стала несколько иначе, ближе, их чувствовать – ведь тут также сказывалось гуманное влияние женщины из будущего.

Глава 17

Рождественский прием

На следующий день к обеду стали съезжаться гости. Натали с помощью Маши и Василия Васильевича, который все эти дни, стараясь загладить свои провинности, во всем старался ей угождать, заранее разослали письма-приглашения для соседей. Что интересно, кроме тех, кого приглашали, было еще много других гостей, которых особо и не звали. Но это было тогда в порядке вещей, приезжали и по приглашению, и просто по-соседски, и никого не прогоняли, а, наоборот, с удовольствием принимали. Тут барыня с удовольствием уступила место Наталье, прихватив в прошлое книгу, которую старалась читать каждую свободную минутку.

Барыня уже перебрала свои старые запасы и выбрала красивые статуэтки и пудреницу, веер и перчатки, даже какую-то старую книгу и журнал нашла на дне сундука, и все сложила в сумочку, в надежде, что эти вещи окажутся нужными и ценными в другом месте и времени, и прихватила их с собой в качестве скромного «отдарка».

Соседи ей были уже знакомы и даже наскучили, а вот для Натальи такое общество было интересным. И она с удовольствием заняла место хозяйки приема. Всех гостей поразило украшение комнаты и накрытое угощение, в котором напарницы попытались соединить и русские традиции, и новшества из будущего. По крайней мере, речные судаки от Авдеича под овощной шубой, заменившие селедку, которая была тогда редка и не котировалась у дворян, и теперь названные просто «рыба под шубой», вызвали интерес и не были отвергнуты гостями.

Все дамы стали наперебой узнавать рецепт, который якобы были прочитан в одном из французских журналов и немного переделан хозяйкой дома. Наталья сказала, что его и другие блюда возможно будет скоро прочитать в книжечках, которые она постарается издать. И сделала себе заметку, что нужно сделать это как можно быстрее. Гости с удовольствием ели и пили, общались между собой и сплетничали. Тут можно было увидеть во всей красе все типы помещиков, так верно описанные в романах Николая Васильевича Гоголя, Александра Сергеевича Пушкина и драмах Дениса Васильевича Фонвизина. Учительница еще раз убеждалась в гениальности и точности образов, отраженных ими и олицетворенных в тех людях, которые сидели здесь и сейчас у нее за столом.

Были тут и молодые, и старые, была и типичная Коробочка, и Собакевич, и многие другие. К огорчению Машеньки и облегчению Натальи, не было только семьи, с которой они дружили, от которых и ехали в первый раз попадания в эту эпоху. Она еще побаивалась общаться с теми людьми, которые знали барыню очень давно и могли почувствовать подмену в каких-то мелочах поведения.

Зато были все типы провинциальных помещиков той эпохи – молодящийся старичок в парике, скрывающем лысину, чета, напоминающая Лариных, и Скотинин с Простаковой – совершенно необразованные, скудные умом, не способные править даже собственным имением, но с таким умным и важным видом изрекающие общие истины, что Наталья невольно улыбалась. Был и Манилов, постоянно живущий в своих мыслях и мечтах, которого не волновали житейские проблемы, не дававшие покоя барыне.

Большинство из них были мелкопоместными дворянами, учились дома, у домашних учителей и гувернеров, которые были чуть выше их по образованию и отнюдь не блистали знаниями.

Сидели за столом долго, ведь хорошая еда и была одним из развлечений того времени, способом провести время в приятном общении. К удивлению Натальи, ели все очень много, даже женщины, которые поначалу жеманничали, а потом, разохотившись, уже не отставали от мужчин. Столь же много и пили, отдавая дань настойкам Лукерьи.

Десерт Натали расположила чуть поодаль от общего стола, в открытом доступе по типу шведского, и предложила всем подходить и накладывать, кому чего хочется по принципу «олл-инклюзив». И как ни были все сыты, гости ломанулись к столам, стараясь набрать всего и побольше, рассмешив хозяйку, – насколько люди не меняются, халява сладка во все времена.

Хорошо, что всего напекли и наделали очень много, но особенно всех поразило простейшее пирожное по типу «картошки», про которое Наталья вспомнила уже напоследок, когда пекли торты и осталось много крошек и обрезков теста. Она просто соединила их с помощью сладкого медового сиропа и пропитала немного коньяком. Понравились всем и канапе с сыром, колбасой и солеными огурцами, для которых нащипали палочек по принципу лучинок, удивив Лукерью.

Когда все наелись и напились, мужчин отправились в курительную, а дамы уселись посплетничать. Но продолжались разговоры недолго, и дамы попросили Машеньку спеть, поскольку, как оказалось, она неплохо это умела делать и славилась своим талантом среди соседей.

Она пересела к клавикордам – прародителю современного пианино, и достаточно приятным голосом запела романс на стихи Ивана Дмитриева, очень популярный в то время:

Ах! когда б я прежде знала,

Что любовь родит беды,

Веселясь бы не встречала

Полуночныя звезды!

Не лила б от всех украдкой

Золотого я кольца;

Не была б в надежде сладкой

Видеть милого льстеца!

К удалению удара

В лютой, злой моей судьбе

Я слила б из воска яра

Легки крылышки себе.

И на