Как получилось, что я мог прикасаться к неодушевленным предметам, но не к одушевленным? Если мое сердце переставало работать, то моя кровь становилась красной? А мой мозг - бесполезным серым веществом? Или я был вне тела и в форме духа? А если так, то почему я все еще носил одежду?

Я пытался отрицать свои обстоятельства и состояние, но обостренные чувства не позволяли этого. Размышлял о последних днях прошлого и смог точно определить наиболее логичное время своей смерти. Я знал, что это должен был быть всего один день до встречи с женщиной. Меня предупредили об аневризме головного мозга и сказали, что ничего нельзя было сделать; что это лишь вопрос времени, когда сосуд лопнет, что в конечном итоге приведет к смерти.

Мои мысли обратились к женщине. Если я уже умер, то почему так восхищался живым существом? Любовь, по сути, была сильнее, чем та, которую я испытывал при жизни. Или это была ненасытная похоть, выдаваемая за эгоистичную любовь? Несмотря на чувства, я никак не мог обладать женщиной. Она не знала о моем существовании по той простой причине, что меня не существовало.

Она никогда не узнает о моем стремлении к ней - о том, что я стоял перед ней с сердцем в руках, охваченный непостижимым желанием.

Я снова начал паниковать, думая об аде и полагая, что такое место, возможно, существовало. Размышлял, не там ли я сейчас нахожусь. Я прожил свою жизнь в эгоистичных амбициях и жадности. Был высокомерен и часто груб с окружающими меня людьми. Мне пришло в голову, что именно из-за этих недостатков моего характера я провел свою жизнь в одиночестве, но вечно мечтал о жене. С учетом этого, был ли это мой ад, созданный только для меня? Неужели я был поражен страстью, которая теперь прокляла меня? Которая навсегда останется неутоленной?

По мере того, как я все больше думал об этом, моя жажда любви росла. Передо мной был целый пир, со всеми гарнирами и ароматами, глаза вожделели, а нос обонял, но я никогда не почувствовал бы ее прикосновения, не ощутил бы вкуса ее губ. Я навсегда останусь пустым.

Мне еще предстояло узнать, где я на самом деле находился или ответить на другие мои вопросы. Однако я чувствовал, что был в ожидании, причем, скорее всего, чего-то ужасного, чем хорошего. Я ощущал великое признание в Творце, но отдаленную разлуку с Ним.

Обнаружил некоторые способности, которыми обладал сейчас, помимо самых очевидных. И вот здесь я сейчас находился в разрыве. Я, конечно, по-прежнему желал женщину, даже больше. Но я не мог получить ее. Мое одиночество довело меня до состояния, которое невозможно описать словами. Да, я любил ее. И поэтому - пока что - я позволил ей жить. Но, видите ли, я могу лишить ее этого. Вопрос в том, пойдет ли она в этот мир со мной?

Я чувствовал, что рискну.

"Самосожжение"

Небо было ясным в ту ночь, когда я решила умереть. Я не чувствовала никакого удовлетворения в том, что когда-то занимало мои часы бодрствования, раскаяние начало проникать в почерневшее неживое сердце. Я больше не могла выносить мысли, чтобы ходить по Земле еще два столетия; только не с вновь обретенной виной за каждое бессмысленное убийство, давящее на меня непомерным грузом.

Год моего превращения в нежить был медовым месяцем, который я никогда не забуду. Блестящее просветление всего живого. Пробуждение всех чувств внутри меня, обостренных до крайней эйфории. Азарт охоты; обладание силой, от которой любой мужчина, которого я бы пожелала, потерялся бы в моих глазах и подчинился моей воле. Способность менять свою форму одной лишь мыслью. Да, существование в качестве существа ночи действительно было таким красноречивым и таким прекрасным, как можно было того ожидать. Однако за это была своя цена: Жить как монстр ночь за ночью, быть практически бессмертным существом, но обладающим уязвимостью, от такой простой, но и такой же огромной силы, как обычный дневной свет.

Именно человечество изначально поставило меня на путь пробуждения, где я начала испытывать угрызения совести, более сильные, чем могла сдержать моя вампирская натура. После потери моей собственной воли из-за сил, которые тогда попали в мою кровь, все, что можно было назвать злом, было скрыто от моего взора. Короче говоря, мое сознание умерло вместе с моим живым и дышащим теплокровным телом. Моя мораль быстро испарилась. Мне было наплевать на мужчин, женщин, стариков и детей. На моих глазах образовалась пелена, разрушившая представление о грехе. Осталось лишь эгоистичное удовольствие.

На протяжении десятилетий я наблюдала, как человечество уничтожает само себя. Они должны были больше не бояться меня, им следовало бояться самих себя. Я наблюдала, как они потеряли всякую мораль, искали плотских удовольствий, убивали друг друга, ненавидели друг друга, полные ярости, зависти, горечи, обиды, извращенной похоти; и все это без единой капли вампирской крови, текущей по их смертным венам. Зло царило на планете, и человек поддавался его развратным соблазнам. Я не сомневаюсь, что это сыграло значительную роль в моем самосознании. Мое собственное греховное поведение больше не было глубоким контрастом с человеческим, а теперь соответствовало ему. Каждую ночь смертные демонстрировали такое примитивное поведение, как будто теперь это было их единственным оправданием для жизни, как будто они ждали, как голодные львы, рыщущие по улицам в поисках своих жертв. Это пролило яркий свет на те ужасы, которые я внушала им на протяжении веков.

Депрессия охватила саму мою душу, заставив меня увидеть себя такой, какой я стала. Пелена спала с моих глаз. Вампир, испытывающий угрызения совести, не может ходить по той же земле, что и живые. Я пробовала, и это намного превосходит то, что я теперь могу вынести.

Сегодня - моя последняя ночь - я задумалась о днях моей юности; когда я шла рука об руку с моей матерью вдоль берега под лучами солнца; мои босые ноги касались обожженного солнцем песка. Я вспомнила свечение вершин каждой легкой ряби на воде, сияющих, как звезды, почти слишком яркие, чтобы на них смотреть; звуки чаек, перекликающихся друг с другом, в то время как вода тянулась к большей части земли, чтобы втянуть ее