— За что взяли? — исподлобья глядя то на капитана, то на человека в штатском спросил Дудник, когда его усадили на стул и сняли наручники.

Сидевший за столом и что-то писавший Хошимов, двинул в сторону задержанного своими густыми черными бровями.

— А ты разве не догадываешься?

— Нет! — не без амбиции заявил Дудник.

Капитан отложил ручку и с любопытством взглянул на Витьку.

— Не прикидывайся, Дудник, — сказал он тоном добродушного дядьки, решившего пожурить соседского мальчишку-озорника. — Ты прекрасно знаешь, что "повязали" тебя за иконы, которые ты приобрел у Шиляева Александра.

На неподвижном, похожем на каменную маску лице Дудника, чуть-чуть опустились уголки губ.

— За такую ерунду? — спросил он презрительно. — Я даже и не знал, что у этого "бича" такая фамилия.

— Правда?! — капитан бросил на своего визави ироничный взгляд. — Но иконы-то взял?

— Ну, взял. Подумаешь… Подошел на улице алкаш какой-то, предложил иконы, я у него и купил по дешевке. — Дудник намеренно плел небылицы, тянул время, дожидаясь когда капитан первым раскроет свои карты, выложит, что ему известно об этом деле.

Так оно и вышло.

— Лжешь ты Дудник! — повышая тон, произнес Хошимов. — Ты отлично знал Шиляева. Он именно к тебе приезжал из другого города. Повязали его там, Витек. И вот товарищ майор специально издалека к нам в столицу прилетел, чтобы с тобой встретиться. Будешь и дальше запираться?

— Да нет, чего уж там, — с интересом взглянув в сторону Шатохина, сказал Дудник. — Но я действительно не знаю этого Шиляева… А может быть, встречался когда-то с ним да забыл, а он меня запомнил. А может, кто-нибудь из знакомых его ко мне послал. Короче не знаю уж каким образом, но он меня отыскал в "Кооператоре" и предложил эти самые иконы. Жалко мне стало мужика, уж больно вид у него был несчастный. Дал ему немного денег и взял иконы, хотя они мне ни к чему. На том и расстались.

Витек замолчал. Хошимову стало ясно, что откровенного разговора не получится. Бывший "зек" калач тертый, и будет признавать только те факты, которые капитану известны.

— Ладно, Витек, колись, не томи душу! — сделал нетерпеливый жест капитан. — Шиляев признался, что вы ездили к Султану. Ему он и передал иконы. Был там еще какой-то старик.

Дудник развел руками.

— Ну, раз вам все известно, чего же вы от меня хотите?

— Адрес.

— Чей?

— Конечно же, Султана и старика.

Каменное лицо Витька шевельнулось, изображая подобие улыбки.

— Чего же вы в "Кооператоре" о нем не поинтересовались? — спросил он добродушно. — Там его все знают. Зовут его Алексей Егорович, а фамилия Ким. Султан это прозвище. Живет он на Кара-су улица Ойбека пятнадцать. Фамилии старика я не знаю, знаю только, что зовут его Эдуард Владимирович. Где живет понятия не имею. Слышал, будто художественная мастерская у него на Максима Горького… Только учтите, граждане начальнички, я к этому делу никакого отношения не имею. Просто довез одного "бича" от ресторана "Кооператор" до дома Султана.

— Ладно, Дудник, — проворчал капитан, — суд разберется кто к чему отношение имеет. А сейчас бери-ка ручку, лист бумаги и подробно напиши обо всем том, что только что нам рассказал.

— Как скажешь, начальник, — пожал плечами Витек и придвинулся к столу, весьма довольный тем, что в разговоре не был упомянут Нечистый, иначе пришлось бы признаваться в том, что иконы добывались по Витькиному заказу, а это уже другая статья.

…Султана дома не оказалось.

— Уехал с друзьями то ли на рыбалку, то ли на охоту, — заявила узкоглазая круглолицая молодая женщина жена Султана. — Когда вернется не знаю.

При обыске в художественной мастерской были обнаружены и изъяты иконы, несколько самоцветов.

Самого хозяина предприятия Худякова Эдуарда Владимировича доставили в изолятор временного заключения, а иконы отправили на экспертизу. Предварительный допрос проводили во второй половине дня в шестнадцать часов. Допрос также вел Хошимов и снова в присутствии майора Шатохина.

— Итак, Эдуард Владимирович, — начал капитан, когда привели Худякова и усадили на стул в середине кабинета, — откуда у вас в мастерской иконы?

Тщедушный старикашка с плешивой макушкой и морщинистым злобным лицом, был мрачен, изображая обиду, и на вопросы отвечал с явным нежеланием.

— Иконы привез мне незнакомый ранее человек. Он сказал, что достались они ему в наследство, и хотел реставрировать их, как память от бабушки…

Да, совесть мучает… Да, брал иконы на реставрацию… Да, занимался не зафиксированным в прейскурантах промыслом, за что заслуживаю осуждения и наказания, и готов за это ответить, но больше ни в чем виновным себя не считаю…

Хошимов спокойно выслушал задержанного и кивнул:

— Я вас понял, Эдуард Владимирович, и приму во внимание ваше заявление. Но все-таки давайте уточним: фамилия Шиляев вам знакома?

— В первый раз слышу такую фамилию, — насупившись, заявил Худяков.

— Как же так получается, Эдуард Владимирович, — разыгрывая добродушие, сказал капитан. — Вы заявляете, что не знаете Шиляева, а вот он на допросе у товарища майора показал, что с вами знаком. Может быть, вам хочется очной ставки, так мы вас отвезем в соседний округ. Путь, правда, не близкий, зато за казенный счет. И прокатимся, я думаю, мы не зря. Шиляев обязательно вас узнает, и тогда вам будет предъявлено обвинение в организации покушения на убийство. Шиляев-то иконы из дома старухи с боем выносил. Она до сих пор в больнице искалеченная лежит.

Миролюбивый не лишенный иронии тон Хошимова возымел на Худякова обратное воздействие.

— Что вы меня запугиваете?! — неожиданно вскричал он, багровея. — Я буду жаловаться прокурору на использование следствием угроз и шантажа!

— А я и не следователь вовсе, — улыбнулся капитан, — а оперативный работник и снимаю с вас предварительный допрос с целью установления некоторых данных по делу об ограблении и хищении редких государственных ценностей, принадлежащих государству и народу. Заметьте: государству и народу! — гражданин Худяков, а не частному лицу, как вы хотели бы все представить.

— Какие государственные ценности?! — опять взорвался Худяков. — Побрякушки полуразбитые, а не государственные ценности!..

Хошимов покачал головой.

— Ошибаетесь, гражданин. Послушайте заключение экспертов — искусствоведов по этому вопросу. — Капитан взял со стола акт и принялся читать: — …Действительно, осмотрев и оценив, предъявленные нам иконы и распятие Иисуса Христа, изъятого отдельным фрагментом, мы установили следующее: Первое. Икона письмо по дереву с надписью: "Царь крепкий, сильный, страшный и грозный воевода архистратиг Михаил", принадлежит к вятской школе иконописи, относится приблизительно к первой половине семнадцатого века, мастер неизвестен. Аналогов в музеях мира, известных монастырях, храмах и скитах не имеет. Приблизительная стоимость до двадцати тысяч условных единиц по конъюнктуре коллекционных цен.