хорошо знал, каково иметь безучастного отца.

И все же по-прежнему задавался вопросом, что делать.

В конце концов я оказался на мосту Ватерлоо. Скрестив ноги, в спальном мешке сидела женщина с картонным плакатом, на котором красными заглавными буквами было написано: «НЕ ЕСТЬ ЧЕТЫРЕ ДНЯ».

Означало ли это, что она не ела четыре дня, или это был призыв?

Я прошел мимо. Потом заметил киоск с кофе. Купил капучино и пончик, вернулся и отдал их женщине.

Никогда в жизни так не поступал.

Но мне не давали покоя слова Сары: «Какое-то время бродяжничала».

Женщина посмотрела на меня, пробормотала что-то на непонятном языке и поднесла чашку к губам.

– Будьте осторожны. Он горячий, – сказал я и быстро зашагал дальше.

За час и девятнадцать минут я добрался до небольшой мощеной улочки возле перекрестка Далстон, рядом с симпатичным коттеджем с террасой, который купили Хьюго и Оливия.

Старинный дверной молоток был выполнен в форме головы черного льва. На мой взгляд, не так практично, как звонок, поскольку им нужно было стукнуть несколько раз, прежде чем кто-то услышит. С другой стороны двери раздались громкие голоса.

– Ты ляжешь спать, когда я скажу.

– Только если смогу взять свой «Иксбокс».

Я постучал еще раз. В конце концов дверь открыла взволнованная Оливия. Ее щеки раскраснелись, а волосы были собраны в неопрятный узел. Но ей все равно удавалось выглядеть красивой.

– Том?

– Сара родила раньше срока, – сказал я.

Она схватила меня за руку.

– Ох, боже мой! Все в порядке?

– Нет, – сказал я, продолжая стоять на пороге.

Оливия закрыла лицо руками.

– Мне так жаль. Что случилось?

– Ты знала, что она сидела в тюрьме?

Я собирался поделиться этим с Хьюго. Не с Оливией. Она выглядела расстроенной.

– Нет. Почему? Что происходит?

Она повела меня на кухню. На столе все еще стояли тарелки с остатками еды. Я поскользнулся на разбросанных по полу макаронах и устоял, лишь схватившись за стул.

– Все сложно.

– Но ребенок в порядке? А Сара?

– О да. – Я услышал свой хриплый смех. – А я – нет.

– Дядя Том! Дядя Том! – по лестнице сбежала Клемми и принялась подпрыгивать передо мной. – Ты купил нам подарок?

– Клемми! Это очень невежливо. А теперь иди спать. Нам с твоим крестным нужно поговорить.

– Вообще-то, – сказал я, оглядываясь, – я хотел увидеться с Хьюго.

Оливия закатила глаза.

– Он пошел поиграть в сквош.

– Он ненавидит сквош.

– Ну, теперь ему нравится, – резко ответила Оливия. – Если, конечно, это не предлог.

– Мне нужно идти. – Я развернулся.

– Но ты пришел минуту назад. И не рассказал мне о тюрьме…

Я бросил многозначительный взгляд на Клемми. Оливия поняла мою мысль.

– Иди, поиграй в свой «Иксбокс» в гостиной, дорогая.

Затем она снова повернулась ко мне.

– Сара осталась в больнице, – сказал я. – Ну, она не одна. С ней ребенок.

Я боялся произнести «Фредди». Имя делало его слишком реальным. Тем, от кого очень трудно уйти.

– Может быть, – сказал я Оливии, – ты смогла бы отвезти ее домой после выписки. И ребенка тоже.

– А почему не ты? – спросила она.

– Потому что, как уже сказал в начале нашего разговора, моя жена рассказала то, что заставило меня пересмотреть наши отношения.

– Что именно?

– Она сидела в тюрьме за торговлю наркотиками.

Что-то в выражении ее лица подсказывало, что она не так уж удивлена.

– Послушай. – Оливия взяла меня за руку. Я поспешно отодвинулся. – Мы все совершали поступки, которыми не гордимся. С ней давно это было?

– Она начала отбывать наказание в девятнадцать.

– Ну вот. Она изменилась. Как и все мы. Дело в том, Том, что нравится тебе это или нет, но твой сын свяжет вас на всю жизнь. И, поверь мне, детям нужны оба родителя. Как думаешь, почему я так долго остаюсь с Хьюго?

Я подумал про рассказ Хьюго о женщине, которая дала ему свой номер.

– Пожалуйста, забери ее из больницы. – Я дал ей листок с адресом. – Чувствую, что просто не смогу этого сделать.

Она выглядела растерянной.

– А где будешь ты?

– Не знаю.

– И я не знаю, как ты можешь так поступать. – Взгляд Оливии стал жестким. Проклятье. Никогда не видел ее такой. – Твоя жена только что родила ребенка, а ты уже уходишь от них?

– Мне нужно подумать, прежде чем принимать окончательное решение.

– Знаешь что? – спросила Оливия, следуя за мной к входной двери. – Раньше я старалась делать скидку на то, через что вы с Хьюго прошли в школе. Но именно из-за вас двоих застрелился ваш друг.

Я уже был на пороге.

– Это неправда.

– Хьюго тебе не сказал? Он позвонил Чэпмену в ночь перед его смертью. Я подслушала их разговор по телефону. «Если ты напишешь о том, что произошло в школе, – сказал он, – мы с Томом будем все отрицать. Мы втопчем твое имя в грязь».

Я замер на месте.

– Он не мог такое сделать.

– Спроси его. Меня бы не удивило, если бы из-за этого бедняга и покончил с собой.

Дверь за мной закрылась.

Озадаченный, я позвонил Хьюго на мобильный, но звонок ушел в голосовую почту. Мне никогда не нравилось оставлять сообщения. Если скажешь что-то не то, то исправить уже не сможешь.

Поэтому я пошел прочь, думая о признании Сары.

Слова Оливии тоже проносились у меня в голове. «Но именно из-за вас двоих застрелился ваш друг».

Я снова набрал Хьюго. На этот раз он взял трубку.

– Это правда? – спросил я. И рассказал о том, что поведала Оливия.

– Мне пришлось. – Хьюго сразу же начал защищаться. – Можешь себе представить, Том, что было бы с нами, напиши он о том, что мы делали? О том, что с нами случилось. Я же не знал, что этот тупой идиот решит покончить с собой.

От гнева и отвращения я прервал разговор. Злость у меня вызывал не только Хьюго, но и я сам. Что, если Оливия права? Косвенно я тоже мог подтолкнуть Чэпмена к краю пропасти.

Я продолжал идти, понятия не имея куда.

Через некоторое время передо мной замаячило здание моей компании, остроконечная крыша которого выделяла его среди остальных на улице. Даже ночью там горел свет. По этому поводу провели несколько заседаний правления, но в конечном итоге было решено, что затраты оправданны, поскольку прохожие даже ночью видят нашу фирму.

– Работаете допоздна? – спросил охранник.

– Да.

В офисе мне полегчало. Здесь все находилось на своих местах. Ночные уборщики уже прибрались и ушли. Пахло очищенным свежим воздухом. На моем столе был порядок. Рядом с клавиатурой стояла коробка салфеток.

– Том, –