– Сомневаюсь, что вы поверите, если я расскажу.

– Расскажите, и я обещаю поверить.

Он пристально всмотрелся в ее лицо.

– Я встретил лучших друзей в тюрьме.

– В тюрьме?

Она выпрямилась.

– Это вас удивляет? – вскинул брови Кейд.

– Нет… Просто…

– Хотите спросить, как я там оказался? Не стесняйтесь, – кивнул он ей.

– Что вы сделали? – нерешительно спросила Даньелл. Неудивительно, что Гримальди попросил приглядывать за ним.

– Украл. Хлеб. Потому что голодал. Украл для себя и еще одного умирающего с голоду мальчишки. И не жалел об этом. Жалел только о том, что меня поймали.

– И за это вас бросили в тюрьму?

– Хорошо еще, что не отрубили руку.

– Сколько вы там пробыли?

– Два года.

– Два года? Жестокий приговор за кражу обычного хлеба.

– Приговор был десять лет. Я сбежал через два.

– Сбежал! – воскликнула она с куда большим чувством, чем намеревалась. Прикрыла рот рукой в перчатке и, тут же ее опустив, прошептала: – Сбежал?

– Верно.

– И что делали после этого?

Снова его залихватская улыбка!

– Научился добывать еду и необходимые для жизни вещи с большим искусством и осмотрительностью.

Она поняла, что он не шутит. Этот человек был абсолютно серьезен. Но возмущена ли она его поведением? Она сама была близка к тюрьме. Раза два. Скорее, она просто шокирована тем, что он так просто рассказывает об этом. Здесь, в модном экипаже брата, посреди Бонд-стрит. И при этом совершенно равнодушен. Он действительно не лгал, утверждая, что ему безразлично, что думают о нем окружающие.

– Как же вы сбежали?

– Это долгая история. Достаточно сказать, что мне помогли друзья.

Кейд глубоко вздохнул. Между ними повисло молчание, давая ей время осознать сказанное. Прошло несколько минут, когда он, наконец, спросил:

– Как насчет вас? У вас много друзей?

Две недели назад Даньелл ответила бы отрицательно, но сегодня ответ был иным. Недавно обретенным, сладостно-горьким.

– Моя подруга – Мэри.

– Но вы только недавно познакомились.

– Но это не важно, не так ли?

Теперь, когда он начал расспрашивать Даньелл о ней самой, она вновь стала теребить завязки ридикюля. Но нельзя позволять ему задавать слишком много вопросов. Если на него напала охота говорить, нужно воспользоваться таким преимуществом. Но ее опять мучила совесть. Он открылся ей прошлой ночью, а сегодня открылся немного больше. Выдать его откровения Гримальди казалось… неправильным.

– Рейф знал, что вы в тюрьме?

Кейд потер ладонью подбородок.

– Правду сказать, я не знаю.

– Как такое может быть?

– Мы с Рейфом никогда не были близки.

– Рейф упоминал об этом. Почему?

– По характеру мы противоположны. У нас нет ничего общего. Если не считать нашего возраста, наших родителей и неотразимой внешности.

Даньелл не сдержала смешка:

– Значит, из вас двоих скромник – он.

– Разумеется.

– А чем еще вы различаетесь?

– Рейф всегда хотел угодить каждому, соблюдать все правила, быть чертовым героем.

– А вы?

– Не было такого правила, которое бы я не нарушил, и нет человека, который считал бы меня героем.

– В таком случае вы злодей? – выпалила она.

Он прищурился, обдумывая вопрос:

– Я бы не сказал, что все обстоит именно так, но будет лучше, если вы станете держаться от меня подальше.

– Настолько вы опасны? – кокетливо спросила девушка, но по спине прошел холодный озноб. Он не шутит.

– И даже больше.

– А как насчет желания угодить людям?

– Зависит исключительно от человека и того, что именно требуется, чтобы ему угодить, – отрезал он.

Даньелл смело встретила его взгляд. Только не останавливаться.

– Как насчет меня?

– О, милая, вы и не подозреваете, как я сумею угодить вам.

Он положил ее руку себе на колени, медленно расстегнул перчатку, снял ее, еще медленнее поднес пальцы девушки к губам и коснулся поцелуем костяшек.

Даньелл снова задрожала, но уже по совершенно другой причине. Наслаждение? В постели? С мужчиной?

Почему-то она не могла этого представить. Такое казалось невозможным.

Она не сознавала, что сказала это вслух, пока Кейд не прижал руку к сердцу:

– Вы меня раните.

– Просто… я сомневаюсь в возможности получить наслаждение в постели с мужчиной.

Его улыбка превратилась в волчью:

– Хотите проверить? Поедемте со мной домой прямо сейчас, и я докажу, что вы ошибаетесь.

Внизу ее живота возникли какие-то совсем непристойные ощущения.

– Вам не стоит говорить подобные вещи, – предупредила она с полуулыбкой, чувствуя, как разгорается в крови возбуждение.

– Разве вы не слышали, когда я сказал, что нет такого правила, которое я не нарушил бы.

Даньелл, не ответив, стала натягивать перчатку.

– Как насчет вас, мадемуазель? Как вы относитесь к правилам?

Она поджала губы, но все же процедила:

– Я тоже нарушила немало правил.

– Неужели? – вскинул брови Кейд.

– Удивлены? Я никогда не уйду, не ответив на вызов.

Кейд погладил подбородок:

– Это так?

– Да. Но даже для людей вам подобных… Не находите, что соблазнить горничную брата – это слишком даже для вас?

– Только если получится, – пожал плечами Кейд.

– А если получится?

– Тогда оно того стоило.

– Что, по-вашему, сделает с вами лорд Кавендиш, если обнаружит нас вместе?

– Попытается задать мне трепку, – вздохнул Кейд.

– И вы не призадумаетесь?

Еще одна залихватская улыбка.

– Как видите, это не первый свинг, который я получу за последнее время.

Он прижал два пальца к поврежденному глазу и поморщился.

Даньелл тоже поморщилась:

– Да. Мазь помогает?

– Проходит постепенно. Но думаю, что почувствую себя гораздо лучше, если вы… поцелуете меня.

– Поцеловать?