− Он сам говорит. Ты же слышала его, но, полагаю, что еще недостаточно отчетливо, потому что способна сопротивляться. Он говорит с нами во время кормления. Ты еще находишься на стадии подчинения, потому ты и испытывала страшную боль, потому не могла расслышать его слова и то, что он хотел тебе рассказать, всем нам рассказать. Он дает нам знания, дает нам жизнь — не позволяет умереть, никогда и никому из нас. Он заставляет нас любить его и не позволяет причинить ему вред.

− Вот же ни хрена себе! — проронила девушка, прикрыв рот рукой. — Вот почему во всех медкартах был прочерк в графе даты смерти пациента, хотя некоторым уже было давно за сотню лет!

− Да-да, − продолжал старик. — Теперь ты понимаешь, почему только у тебя есть шанс спастись, выбраться из этого треклятого места? Только ты способна противостоять ему, пока что. Но тебе нужно торопиться, если ты хочешь освободиться от этой связи, ведь если он полностью завладеет тобой, тогда уже будет поздно. Ты станешь одной из нас.

− Но что я могу? — взревела Юля, не сумев сдержать эмоции.

− Тише! — шикнул старик, но было уже поздно. Она выкрикнула это слишком громко и привлекла внимание санитара.

− Не разговаривать! — прогремел тот, а потом посмотрел на часы и приказал всем пациентам закончить с приемом пищи и покинуть столовую.

Времени на разговоры больше не осталось.

Когда все «местные жители» вышли в общую комнату, хотя некоторых взрослых детей персоналу приходилось чуть ли не силой выталкивать из столовой, отрывая от самых, по их мнению, интересных занятий — рассматривания ложки или размазывания каши по лицу, жизнь вокруг резво завертелась и все пошло своим чередом: одни облизывали стены, думая, что они из карамели изготовлены, а другие катались по полу или просто наматывали круги по комнате, находя это очень веселым занятием. Никто из них ни о чем не тревожился. У всех на лицах выражалась полная безмятежность и радость, их движения были наполнены счастьем и свободой. Как мало порой человеку нужно для удовлетворения, когда мозг прекращает жаловаться на отсутствие прежде таких привычных ему удобств. Достаточно всего лишь двух или трехразового питания в день, искрящейся светом лампы посреди комнаты, красивых обоев на стенах и цветных ковров на полу.

«Может мне тоже стать психом, как все эти? Будет гораздо легче, − думала про себя Юля, сидя на диванчике в углу большой комнаты, откуда видела всех и каждого, включая смотрителя в белом халате, по обыкновению занятого одним из своих любимых модных журналов с изображениями светских девиц и их женихов. — А о чем ты думаешь, каждый день сидя здесь, наблюдая за практически безмозглыми существами, которые даже за человека тебя не воспринимают, а скорее за полевой цветочек, или куст? Журналы, журналы и вновь журналы. У тебя что, мобильника нет? Социальные сети какие-нибудь скролил бы, ролики на «ютуб» смотрел, электронные книги читал бы. Нет?»

Она сверлила его взглядом, будто бы тот действительно ее слышит, но он находится далеко и телепатическими способностями к тому же не обладает. «Ты же самый обычный человечишка, − снова про себя проговорила она, скорчив на лице гримасу отвращения, − который даже собственной жизнью управлять толком не может, какой же из тебя смотритель за мертвыми душами, снующими вокруг тебя?»

Едва она успела окончить мысль, так и не произнеся ни слова, как тот, будто по мановению волшебной палочки, поднял голову, о чем-то задумался — это видно было по его озадаченному выражению лица — и полез в карман халата, вынул из него смартфон, ткнул несколько раз пальцем в экран и сунул обратно.

Этот мысленный монолог не прошел зря. Он натолкнул ее на слабую, достаточно эфемерную, но все же возможность выбраться отсюда, попытавшись разузнать о живущем в подвале чудовище. Информация — сила, что может позволить ей разобраться с Ошемирой и покончить со всем этим кошмаром, внезапно свалившемся ей на голову. Она уже не думала, что реальную угрозу для нее представляет доктор Высоков, медперсонал или кто-либо еще. Это отпало на второй план, ведь какой бы мистической, магической и практически нереальной ни была связь сознания человека с бестелесным инопланетным существом, окажись все это правдой, на этом фоне блекнут любые проделки самого отбитого и самого сумасшедшего доктора. А услышанное и увиденное ею за время, проведенное здесь, не оставляло ни малейшего сомнения, что все это — чистая правда.

Внезапно Юля ощутила сильную тревогу, волнение, заставляющее ее сердце гулкими ударами колотиться в ребра. Это ощущение не было похоже на очередной зов того чудища. Сердце просто выло, чувствуя что-то доброе, скорбящее, но в то же время так сильно страдающее от безысходности. Она ничего подобного в своей жизни не испытывала. Она впервые за все время своего заточения ни разу не подумала о своей семье, о своем сыне, о муже. Сердце раньше мозга ощутило свою близкую, до боли в груди любимую родственную душу, и она все поняла.

Она подошла к двери, ведущей к главному холлу и вспомнила, как стоя там, по ту сторону, в тот самый день, что привел ее к этому злосчастному месту, смотрела в глубину темного коридора, уходящего в глубину здания. Вспомнила, как смотрела на блуждающие тени за полупрозрачными стеклами единственной двери в конце него, и увидела Артема. Он вместе с ее лучшей подругой стоял на том же месте, где тогда стояла она, и говорил с доктором и его помощниками, как и она тогда.

Юля не смогла точно видеть их лиц сквозь маленькое мутное стеклышко, но точно знала — это они. Бросившись на дверь, она хотела открыть ее и громко прокричать, что она здесь, что ее заперли, попросить о помощи, но не успела. Санитар оказался быстрее. Он с прыткостью регбиста сбил ее с ног, не позволив даже приблизиться к двери. А мгновение спустя она, преодолев головокружение от неожиданного столкновения, увидела, как ее муж пожал доктору руку и вместе с Таней покинул знание лечебницы, унося с собой так ярко вспыхнувшую в ее сердце надежду на освобождение.

− Не делай так больше, поняла меня? — прогремел голос здоровяка, нависшего над ней как белая меловая скала. — Иначе та комната, в которой ты не так давно очнулась, станет твоим родным домом! Поверь мне, оно того не стоит.

Он вернулся на свое место, время от времени бросая недовольные взгляды на все еще лежавшую на полу девушку, по