Ну наконец-то… Хоть это сработало.

— Ты уверена? — прошипел он почти беззвучно, словно боясь спугнуть услышанное.

— Разумеется. Не думаю, что сейчас подходящее время шутить. — Я действительно была уверена в том, что говорила. — Поэтому очень советую — раскинь мозгами, может все-таки есть выход?

— Да, конечно же я подумаю, и… спасибо. Но сейчас я хочу уйти.

— Понимаю…

Но мой ответ даже не услышали и вместо прощания удостоили только стуком закрывшейся двери.

Н-да… Вот дернул же черт бередить чужую душу! Разговор оказался тяжелым не только для Суинни. Интересно, что же это за принцесса такая, которой может быть недостоин наш бард? Нет, кроме шуток, очень хотелось глянуть. Надеюсь, такая возможность мне как-нибудь представится. Как и возможность чем-нибудь ему помочь, иначе весь этот разговор становился лишь вивисекторским способом утоления моего любопытства. Слишком жестоким.

От самоедства меня спас Ассиль, вплывший в комнату с ужином. Кстати, на двоих. Романтично-то как! Даже жалко, что обошлось без свечей, крайне необходимых для полноты антуража.

«Ну вот и пришел последний из ребяток, четвертый за сегодняшний день. То есть отметились у меня все. Интересно, а ты чем удивлять будешь»? — В свете того, как три предыдущих визитера постарались в этом плане, вопрос становился вполне закономерным. Похоже, день чудес еще не закончился.

Но ужин прошел под легкий, ни к чему не обязывающий треп. Я между делом узнала, что ткань у данов действительно ближе всего к нашему шелку. Только «ткут» ее прирученные насекомые, какая-то помесь пауков и шелкопрядов. Ее даже красить не надо — определенные добавки в корм и пожалуйста, практически любые расцветки. Но оттенки даны предпочитали светлые, пастельные, в холодной гамме; одежду — свободную, женщины — длинную, и все — закрытую. И вовсе не из-за климата — на их островах благодаря магии довольно тепло круглый год, и уж тем более не из-за излишней застенчивости — ею там не страдали совсем, а из-за того, что под такой наряд можно было легко спрятать доспех. Наследство, оставшееся от моды времен клановых войн и бережно хранимое этими ревностными ценителями традиций.

Вообще, о моде в том смысле, какой вкладываем в это слово мы, у них говорить не приходилось. Только об этикете. Для этого случая — такая «форма одежды», а для того — этакая. Причем форма установленная очень жестко, любое отступление могло быть воспринято чуть ли не как оскорбление.

Выяснилось еще, что кроме фруктов у них весьма популярно молоко. Козье вроде бы, если я правильно поняла. А вот алкоголь даны не жаловали — из-за магии. Потому как сильный колдун «под шафе» это очень весело. Всем. А если слабый и неопытный тоже весьма нескучно. Лучше все-таки не рисковать.

Под этот треп я расслабилась, перестала ожидать каких-либо подвохов и успокоилась. Очень даже зря, как выяснилось, потому что именно тут он меня и поймал:

— Инесса, вчера ты поставила свою жизнь за мою. — Тон Ассиля стал настолько высокопарным и так отличался от всей нашей предыдущей болтовни, что я лишь чудом удержалась и не хихикнула мерзко. — За это у нас благодарят вот так.

И тут мне стало уже не до смеха. Рука дана метнулась к замшевому мешочку, незаметно пристроенному на столе:

— Прими это. — Он вытряхнул на ладонь подвеску на серебряной цепочке и протянул мне.

Сказать, что я охренела — ничего не сказать. Все на что меня хватило, так это сдавленно прошипеть:

— Суириннен?

— Нет, это другое, — парень вроде как даже смутился, — посмотри, здесь нет камня. Такое называется вэссера, ее дарят друг другу не возлюбленные, а друзья. Как знак побратимства, и означает он, что я всегда услышу тебя. И где бы ни был, что бы ни делал — отвечу. А если будет в том нужда, принесу свою жизнь.

«Ах ты ж маленький гаденыш!!! — От возмущения я просто слова сказать не могла. — Интересно, сам-то понимаешь, что сейчас творишь и к чему приведет твоя высокопарная чушь? Или так увлечен игрой в благородство, что уже представляешь себя не меньше чем героем какого-нибудь вашего замшелого эпоса, бестрепетно кидающимся собственной жизнью ко всем ногам, до которых он смог дотянуться? А ведь выкручиваться сейчас придется мне! Интересно только как? И что если я не смогу найти выход из идиотской ситуации, которую ты тут намутил? Если его нет? Выхода этого?»

Подтверждая самые худшие опасения, Ассиль продолжил, видно прочитав мое настроение на морде — написано оно там было очень крупно:

— И еще. Дан может добровольно уйти за грань, не подвергнув себя бесчестью, в двух случаях — когда отвергли его суириннен и когда отвергли его вэссеру. Ты возьмешь?

На побледневшем лице не было никакого выражения, зато одеревеневшая спина прямо-таки кричала: если не возьму — немедленно пойдет топиться. Или вешаться. Или не знаю уж, что там должны делать с собой эти идиоты, чтобы «избежать бесчестья». И знать этого не хочу! «Ах ты мелкий шантажист! Как же ты меня поймать умудрился, на свою дурную голову?» — Несколько длинных секунд я еще искала выход, но в итоге все-таки взяла — ничего другого не оставалось. Если вдруг этот паладин недоделанный действительно наложит на себя руки, я лягу рядом — никогда не смогу простить себе такого.

— Это носят вот так. — Свежеприобретенный родственничек довольно кивнул и помог мне надеть медальон на шею, поверх одежды. — Никогда не прячь. Я хочу, чтобы все знали, отныне Ассиль из клана моря слышит тебя как младший брат старшего. Да, и еще, сьеррин заговорил его на отклик голоса. Чтобы позвать меня, достаточно произнести в него мое имя.

Дар речи никак не мог вернуться ко мне, но морскому это не мешало, он прекрасно справлялся с разговорами за двоих:

— А теперь до завтра, сестра. Спи, и пусть сны твои будут о море, — велеречивость и ритуальность лезли из него, как иголки из Страшилы.

Подождите… Как это «сьеррин заговорил»? Он что, был в курсе? В таком случае эта глупость поворачивалась совсем другой стороной. Получается, этот интриган, старый как говно мамонта, воспользовался наивностью мальчишки для своих мутных целей? Что бы покрепче привязать меня к ним? И подставил, между прочим, собственного внука — Ассиль мне только что сам рассказал об их родстве. Вернее, правнука в хрен знает каком колене, но не суть! Родня же! Ну ничего, завтра мы с ним поговорим!

Ассиль, выходя из комнаты, вдруг остановился в дверях и развернулся так резко, что волосы взметнулись в стороны крыльями:

— И последнее. Этот знак не помешает тебе выбрать меня в мужья. — после чего морской попытался эффектно слинять.

— Стоять! — от моего тона он замер на пороге. — А вот это тебе уже точно не грозит. В нашей культуре инцест не приветствуется категорически. Так что свободен, братишка!

Он, не оборачиваясь, пожал плечами и вышел.

Н-да… Интересно, эта любовь к сногсшибательным фразам на пороге, она у них с дедулей, что наследственная? Генетически обусловленная, так сказать?