Из бессознательного состояния меня вывело новое истошное «мя-яу». Я осторожно открыл глаза. Над моим лицом нависла рыжая одноглазая физиономия Барсика. Прозрачного льда между нами не было. Это я просек сразу. Потому что Барсик тяжело топтался у меня на груди.

— Ну, наконец-то! — услыхал я радостное восклицание Жанны. — Пелагея! Он очнулся!

Я поднял голову. Жанна, совершенно целая и невредимая, стояла рядом со мной, а я лежал на широкой деревянной лавке возле стола.

— Ты разве жива? — вырвалось у меня.

— А почему нет? — улыбнулась Жанна. Барсик, недовольно мяукнув, спрыгнул с моей груди и, нервно дергая хвостом, куда-то удалился. В комнату вошла Пелагея. Глянув на меня, она усмехнулась:

— Эх, слабый нынче мужик пошел.

Я уселся на лавке. За шиворот мне потекло что-то холодное. Я коснулся ладонью волос. Они были совершенно мокрые. «Серебряные пруды!» — мигом вспомнилось мне. Я обвел глазами комнату. Пелагея снова куда-то вышла. Я заговорщицки прошептал Жанне:

— Слушай, кто меня вытащил?

— Откуда? — вытаращилась она на меня.

— Да из воды, из воды, — лихорадочно произнес я. — Из Серебряных прудов. Там был лед.

— Федя, по-моему, тебе надо еще чуть-чуть полежать, — ласково проговорила Жанна.

— Не лежать, а бежать! — попытался подняться на ноги я.

Однако колени мои подкосились. Я вновь тяжело рухнул на лавку.

— Федя, бежать никуда не надо, — таким тоном обратилась ко мне Жанна, словно перед ней был не я, а какой-нибудь умственно отсталый.

Тут ко мне подошла Пелагея.

— На вот. Вытрись, — протянула она жесткое, пахнущее мылом, полотенце.

Я покорился. А когда вернул полотенце, колдунья протянула мне кружку с чем-то горячим. На губах ее заиграла улыбка.

— Выпей, герой. Сразу полегчает. И ноги вернутся.

— А куда они ушли? — вяло сострил я.

— Это тебе знать необязательно, — отозвалась Пелагея. — Главное, что они вернутся.

Питье оказалось совсем не противным. Оно напоминало чай с сахаром, молоком и корицей. Осушив кружку, я и впрямь почувствовал себя гораздо лучше. А главное, меня совершенно оставил панический ужас, который я испытал подо льдом Серебряных прудов. И Пелагею я теперь почему-то совсем не боялся.

— Федор, бедненький, — потрепала меня по голове Жанна. — Совсем все перепутал. Вспомни, тонула-то ведь на Серебряных прудах я. А вы с Котом меня вытаскивали.

— Это тогда, — хотелось все объяснить мне. — А я тонул только что. Видела, какие у меня волосы были мокрые.

— Так это от снега! — расхохоталась Жанна. — Ты потерял сознание, вот мы с Пелагеей и терли тебе уши снегом. Но ты все равно не приходил в себя. Тогда пришлось окатить тебе голову водой.

— А Серебряные пруды? — уставился я в упор на Пелагею.

— Не было их, — сухо отозвалась она, но мне показалось, что на губах у нее мелькнула улыбка.

— Федя, ты идти-то можешь? — спросила Жанна. — А то нам уже пора.

— Может, может, — ответила за меня Пелагея.

Я и впрямь легко встал на ноги и несколько раз прошелся взад-вперед по комнате.

— А с Жанной разве уже все? — посмотрел я на Пелагею.

— Все, — уверенно отозвалась она. И, переведя взгляд на девочку, поинтересовалась: — Зеркало не забыла?

— Нет, — похлопала по сумке Жанна. — Оно здесь.

— Держи всегда при себе, — продолжила наставления колдунья. — Даже ночью клади под подушку. Как вторая сторона треснет, значит, сглаз от тебя ушел окончательно.

— А пока еще не ушел? — встревожился я.

— Пока только наполовину, как и обещала, — отозвалась Пелагея. — Малые неприятности еще могут быть, но больших не предвидится. Идите с богом.

Мы оделись и вышли. Вслед нам послышалось пронзительное и даже какое-то унылое «мяу». По-моему, рыжий бандит тоже с нами попрощался.

— Слушай, Жанна, — уже возле самой калитки остановился я. — А ты заплатить не забыла?

— Я пыталась, — ответила моя спутница. — Но Пелагея говорит: «Пока второе зеркальце не треснет, ни копейки с тебя не возьму».

— А первое разве уже треснуло? — удивился я.

— Сам разве не видел? — в свою очередь изумилась Жанна.

— Я только видел, как этот жуткий удав тебя душил, — меня передернуло от одного лишь воспоминания об этом.

— Удав? Душил? — она широко раскрыла огромные зеленые глаза. — Во-первых, Федя, это был вовсе не удав, а уж, с такой желтой коронкой на голове. А, во-вторых, он и не думал душить меня. Просто заполз по мне к зеркальцу. Конечно, приятного было мало. Но потом уж залез в зеркало, и одна его сторона тут же треснула.

— Жанна, у тебя с головой все в порядке? Сама подумай, как может кто-нибудь залезть в зеркало?

— Не знаю, — честно ответила она. — Но уж залез, и зеркало с этой стороны треснуло. Только самое странное и страшное даже не в этом. Помнишь, Пелагея велела мне не отрываясь смотреть в зеркало?

— Да, — подтвердил я.

— Ну так вот, — продолжала она. — Я в этом зеркале ничего не видела. Ни своего отражения, ни… Словом, вообще ничего. Передо мной была черная бездонная дыра. В нее-то змея и провалилась.

— Глюки, — теперь не сомневался я.

— У кого? — Жанна свернула из переулка на деревенскую улицу.

— У нас обоих, — на ходу объяснил я. — Понимаешь, она чем-то нас опоила, и у нас начались видения.

— Ну, не знаю, — явно не убедили мои слова Жанну. — Во всяком случае, змея была настоящая. И я чувствовала, как она ползет по мне.

— Я тоже много чего чувствовал, — откликнулся я. — Но все это ерунда.

Теперь, при свете ясного солнечного утра, только что пережитое и впрямь казалось мне совершеннейшей чушью. Разве что нас действительно чем-нибудь опоили.

Когда мы вошли в рощу, я посмотрел на часы. Как мало, оказывается, прошло времени! А ощущение было такое, словно мы провели у колдуньи почти целый день.

— Жанна, если мы сейчас поднажмем, то успеем к третьему уроку.

Кивнув, она прибавила шаг.

— Предположим, ты, Федор, прав, и все дело в каком-то наркотическом зелье, которое нам дала Пелагея.

— Ежу понятно, — все меньше оставалось сомнений у меня.

— Нет, Федя, — покачала головой Жанна. — Тогда вообще ничего не понятно. Зачем Пелагее такое понадобилось?

— Ну-у, — в раздумье протянул я. — Наверное, хотела убедить нас, что она — настоящая колдунья.

— С какой целью? — задала новый вопрос Жанна. — Ведь она столько времени на нас потратила, а не получила ни копейки. Вот представь себе: мы с тобой больше к ней не придем. Выходит, она зря старалась?