Кэролайн все еще была в комнате, когда в дверь постучала Аделина и сказала, что тетя Рина ждет ее к ужину. Кэролайн была погружена в приятные мысли и не слышала, что гонг прозвучал уже десять минут назад. Поспешив в столовую, она извинилась за опоздание.

— Все в порядке, милая, — ответила тетя Рина. — Тебя стоило ждать. Сегодня ты выглядишь ослепительно, Кэролайн. Я попрошу Доменико после ужина показать тебе город. Позор, что ты не выходила из дому со дня своего приезда, и я очень рассержусь на него, если он будет продолжать в том же духе.

Тетя Рина угрожающе сжала губы, словно спрашивая, осмелится ли кто-нибудь ей возражать, но на этот раз Кэролайн не пыталась ее разубедить.

За ужином они обе были погружены в свои мысли и почти не разговаривали. Потом перешли пить кофе на террасу. Доменико все еще не было. И только когда начали сгущаться сумерки, к дому подъехала его машина.

Тетя Рина с решительным видом поднялась со своего места и вышла в прихожую. И вскоре Кэролайн услышала ее сочувственные восклицания. Слов Доменико она не слышала, но его голос ей показался совсем другим — в нем не было обычной напористости. Затем его шаги застучали на лестнице, и Кэролайн собралась направиться за ним, чтобы поблагодарить за подарки, но тетя Рина остановила ее:

— Не надо, Кэролайн!

— Я хотела сказать ему всего несколько слов, тетя Рина.

— В другое время, милая. Оставь его ненадолго. Он не очень хорошо себя чувствует.

Кровь отхлынула от лица Кэролайн.

— Что случилось? — забеспокоилась она.

— Ничего, что не смогут исправить покой и несколько часов сна, уверяю тебя. Не смотри на меня так, дитя мое. Ничего серьезного, просто мигрень, которой он страдает с семи лет после смерти родителей.

— Мигрень? Бедный Доменико!

— У тебя она тоже бывает, Кэролайн?

— Нет, но я часто ухаживала за отцом во время приступов. Он очень мучился. Когда боль в голове становилась невыносимой, даже молил о смерти, а я могла лишь прикладывать к его лбу ледяное полотенце и тихонько массировать ему шею. После этого отец засыпал на пару часов, а когда просыпался, был совершенно здоров. Я часто думала, что боль была настолько ужасна, что после приступа он чувствовал себя вдвойне здоровым человеком.

— Если бы ты могла сделать то же для Доменико, дитя! Но когда у него приступ, он никого не пускает в комнату. Задвигает шторы и ждет, когда боль стихнет, но иногда я часами слышу, как он ворочается на постели. Конечно, ему выписывают таблетки, но они не помогают, так что он отказывается их принимать. Врачи говорят, что это может быть аллергия или он просто переработал, но пока им не удается его излечить.

Кэролайн хотела пойти к Доменико, но тетя Рина удержала ее:

— Он очень рассердится. Мы знаем, что его лучше оставить в покое.

Они еще посидели, а потом разошлись по комнатам. Тетя Рина расстроилась из-за Доменико, и ей хотелось отдохнуть. Она поцеловала Кэролайн и попросила ее не волноваться, так как утром он будет совершенно здоров.

Кэролайн поцеловала тетю Рину в ответ, вошла в свою комнату и начала раздеваться. Из комнаты Доменико не доносилось ни звука, и она надеялась, что ему удалось заснуть. Она на цыпочках подошла к двери и приложила ухо к замку в надежде услышать какое-нибудь движение, но из комнаты не доносилось ни звука. Кэролайн взглянула на ключ и подумала, осмелится ли она открыть дверь. Ее рука задержалась над ручкой, но тут она вспомнила слова тети Рины: «Оставь его в покое. Он очень рассердится, если ты войдешь к нему».

Кэролайн знала, что сможет помочь ему. Отец говорил, что, если бы она не сидела с ним рядом, когда боль была невыносимой, он застрелился бы. Но они с отцом были очень дружны. Доменико может возненавидеть ее, если она узнает о его слабости. Кэролайн медленно отошла от двери.

Прошли часы, прежде чем Кэролайн приняла решение. Она лежала в своей огромной постели под пологом и невидящими глазами смотрела на узорчатый потолок. Как он? Удалось ли ему наконец заснуть?

Кэролайн не могла спать, думая о том, какие мучения терпит Доменико в соседней комнате. А ведь она знала, что может ему помочь.

За стеной что-то упало на пол, и Кэролайн быстро села на кровати, напряженно прислушиваясь. Ее сердце яростно колотилось, когда она опустила ноги на пол и подошла к двери, разделяющей их спальни. У Доменико было тихо. Она больше этого не вынесет! Схватив с кровати пеньюар, Кэролайн быстрым движением накинула его и затянула пояс. Потом подошла к двери и повернула ручку. Слава богу, не заперто!

В спальне царил полумрак. Шторы были плотно закрыты, чтобы ограничить доступ света. Подойдя на цыпочках к постели, Кэролайн увидела, что на полу валяется стакан, а на толстом ковре блестит лужица воды. Она перевела взгляд на кровать. Наверное, Доменико хотел выпить воды и уронил стакан. Она подошла поближе, чтобы спросить, не принести ли ему воды, и сочувственно ахнула, когда он открыл глаза. Они были полны боли. На лбу залегли морщины, а сквозь загар просвечивала бледность. Черные волосы Доменико, всегда так аккуратно причесанные, были влажными и свалявшимися. Сбитые простыни и одеяло валялись на полу.

Увидев Кэролайн, он попытался заговорить приказным тоном, но его голос был так же полон боли, как и глаза.

— Уходи! — слабо попросил он. — Оставь меня в покое.

Кэролайн двинулась к двери.

— Я иду вниз, Доменико. Но вернусь через минуту.

Он махнул ей вслед рукой, но Кэролайн уже повернулась к нему спиной. Через несколько минут она уже несла в спальню миску с водой, в которой плавали кубики льда. Поставив ее на столик рядом с кроватью, она окунула в воду чистое белое полотенце, ласково отстранила Доменико рукой, когда он приподнялся на подушке, чтобы начать спорить. Он глухо застонал и сдался.

Кэролайн знала, что не стоит пытаться приводить в порядок простыни и подушки, поскольку даже легкое движение способно вызвать новый приступ жуткой боли.

Она выжала ставшее ледяным полотенце и приложила его ко лбу Доменико. Он глубоко вздохнул и тихо произнес:

— Какое облегчение, Кэролайн!

Она принялась терпеливо ухаживать за ним, прикладывая ко лбу мокрое полотенце, пока оно не становилось теплым, а затем меняя на другое, которое тем времени пропитывалось ледяной водой. Доменико молчал, но Кэролайн знала, что лечение принесло желанный результат, потому что он лежал спокойно и его лицо стало более умиротворенным. Она не видела его глаз, так как его веки были опущены, но он не спал, потому что, когда Кэролайн снимала холодный компресс, Доменико пытался удержать ее руку.

Все это время она сидела на краю кровати, а потом, не снимая полотенца со лба Доменико, принялась мягко массировать его шею, где от напряжения мышцы превратились в тугие узлы. Постепенно он успокоился, повернулся на бок, обнял ее за талию и погрузился в сон. Кэролайн, продолжая массировать его шею, сидела в очень неудобной позе, отчего ноги ее онемели, а пальцы рук стало покалывать, но она не смела двинуться, опасаясь его разбудить. Наконец отчаянно попыталась высвободиться из объятий Доменико и осторожно положила одну ногу на постель. Стало намного легче. Ей удалось усесться и уложить другую ногу, и, когда она оказалась рядом со спящим Доменико, ужасное покалывание прекратилось, и Кэролайн прислонилась к подушке. Дыхание Доменико обвевало ей щеку, и ее сердце охватила нежность, когда она взглянула на него. В нем не было и следа от надменного римлянина, которого она знала. Теперь, когда боль улеглась, он выглядел очень бледным и уязвимым. Темные густые ресницы были опущены, а прежде такие сурово сжатые губы казались совсем мальчишескими.