— Доброй ночи, извини, что разбудил. У меня будет к тебе необычная просьба, — сдержанным тоном поизношу я, пытаясь придумать разумное объяснение появлению в доме Эрики Доусон, которая вряд ли будет рада оказаться там. И учитывая обстоятельства, удерживающие Аделу в качестве моей домработницы, сложно рассчитывать на ее добровольное участие в моих планах. Необходима весомая причина, перекрывающая жесткие методы.

— Все нормально, я не спала, — торопливо отзывается женщина. — Ты едешь сюда? Мне приготовить комнату? Подогреть ужин?

— Нет, послушай меня, пожалуйста. Сейчас подъедет человек, который привезет девушку…

— Эмили? — выдохнула Адела, не дав мне договорить.

— Нет, не Эмили, — мягко отвечаю я. — Ее зовут Эйнин, она горничная, помогала моим женам. Девушка кое-что совершила, и мне нужно, чтобы ты заперла ее в мастерской до того, как я приеду и лично во всем разберусь…

— Не понимаю. — снова обрывает меня Дела. Западные женщины совершенно не способны терпеливо слушать собеседника, не задавая глупых вопросов. Обычно я не обращаю особого внимания на некоторую беспардонность Аделы, но сегодня не тот случай. — Что значит заперла? Что она совершила?

— Дослушай меня, — с трудом сдерживая раздражение, с нажимом требую я. — Эйнин не в себе, но этот факт выяснился совсем недавно. Может, Аида с Лейлой и замечали странности, но мне ничего не говорили. Если коротко: Эйнин украла одежду и украшения моих жен, сбежала из дома и появилась на светском мероприятии, называясь другим именем. Девушка усердно пыталась добиться внимания наследного принца, явно пребывая во власти каких-то вымышленных иллюзий. Я тоже там был, и мне пришлось пойти на крайние меры, чтобы избежать скандала. Ты знаешь, как карается воровство в Анмаре?

— Д-д-да, — отрывисто отвечает перепуганная Адела.

— Я хочу избежать судебных разбирательств и решить проблему лично.

— Ты хочешь ее убить? — едва различимый шепот взывает у меня мрачную ухмылку. Да, черт побери, собираюсь.

— Нет, конечно! Аллах с тобой, женщина, — произношу с несвойственной мне горячностью. — Я похож на человека, способного убить женщину? Да ещё и безумную? Ее просто нужно запереть в мастерской до моего прихода. Она будет нести всякий бред, я прошу тебя не реагировать на провокации, не вступать в диалог и не выпускать девушку из комнаты. Я удалённо заблокировал окна, тебе нужно будет запереть дверь, вернуться в свою комнату и дождаться меня. Все понятно?

— Да, но как я заставлю ее зайти в мастерскую?

— Об этом позаботится человек, который привезёт девушку.

— Хорошо, я сделаю, как ты говоришь, — помолчав, соглашается Адела, как мне показалось, с тяжелым сердцем. Уверен, что у ее остались десятки вопросов, но мой резкий нетерпеливый тон удерживает женщину от дальнейшей дискуссии.

— Отлично. Я приеду через пару часов. Быстрее не получится добраться. У меня ещё есть кое-какие дела дома.

— Я тебя поняла, Джамаль. Никаких разговоров с этой девушкой, запереть дверь и ждать тебя, — напряженно перечисляет женщина. Ей явно не по себе от моей просьбы, но, уверен, что она сделает все, как я сказал, несмотря на абсурдность озвученной версии.

— Все правильно. Ты умница, Адела. И еще… Тебе передадут сумочку девушки. Не стоит проявлять любопытство и заглядывать внутрь.

— Я бы никогда.

— Ни под каким предлогом. Это ясно?

— Да, Джамаль.

Закончив разговор, я даю себе минуту, чтобы выдохнуть и собраться с мыслями, вернуть пошатнувшийся самоконтроль. Как только Эрика Доусон появляется в моей жизни, все выстроенные планы летят к чертям, и приходится срочно искать новые варианты. У нее талант создавать мне и самой себе массу проблем, решать которые я вынужден в одиночку. Понятия не имею, что она задумала, но совсем скоро выясню это. Самое главное сейчас — взять себя в руки и не придушить ее до того, как выясню, какого хрена она заявилась в Анмар в качестве гостьи Искандера аль-Мактума, что она забыла в его дворце, насколько далеко они зашли в своих отношениях и как он вообще вышел на нее. Мои возможности в данный момент ограничены. Кадер отстранил меня от работы, что значительно усложняет ситуацию. Я не могу использовать имеющиеся доступы и при этом не оставить следов. Сейчас у меня четкая и конкретная задача сейчас — не нарываться и не вызывать подозрений. Таиру необходима уверенность в том, что я нахожусь у него на коротком поводке, и я обязан поддерживать иллюзии полковника еще какой-то неопределённый период времени.

У меня накопился миллион вопросов, касающихся мисс Доусон, но не уверен, что смогу успеть задать хотя бы один, увидев Эрику снова, в обстановке, где никто не сможет меня остановить. И дело даже не в ревности, от которой темнеет в глазах и горит сердце.

— Сумасшедшая неугомонная стерва, — бормочу себе под нос, проводя по лицу ледяными пальцами. Так дерьмово мне не было даже когда я очнулся в реанимации после нескольких дней, проведённых в отключке. Я испытывал адскую боль, но был спокоен от мысли, что Эйнин вернулась домой, что она в безопасности. А сейчас…

Ярость вышибает здравый смысл, когда я вспоминаю, как Эрика вошла в зал ресторана в сопровождении принца, в платье, позволяющем всем собравшимся мужчинам пялиться на ее тело и истекать слюной. Я бы никогда не позволил ей явиться на публичное мероприятие в подобном виде, а Искандер не скрывал удовлетворения от производимого его спутницей впечатления. Он вел себя так, словно Эрика его собственность, ценное приобретение, которым хочется покрасоваться перед окружающими. С моим умением считывать эмоции было несложно понять по обращенным на Эрику взглядам принца, что он хочет ее, что, в принципе, неудивительно. Любой бы захотел. Но снисходительное превосходство, которое я увидел в его глазах, когда он смотрел на меня, красноречиво говорило о том, что Искандер в курсе нашего с Эрикой бурного прошлого, и его действия носят намеренный характер. Для него она не только экзотический трофей, приобретенный в другой стране, но и способ для достижения каких-то личных целей.

Я вздрагиваю, услышав щелчок закрывающейся двери со стороны водителя. Нервы ни к черту.

— Я ещё нужен вам сегодня? — спрашивает наемный водитель, занимая свое рабочее место и оборачиваясь ко мне.

— Нет. Я позвоню, если ты мне понадобишься, — покидаю салон лимузина и направляюсь к парадной лестнице. Никому я звонить не собираюсь. Возьму другой автомобиль и поведу сам. Один хрен охрана, приставленная Кадером, следует за мной по пятам. Я пытаюсь делать вид, что не замечаю сопровождающего кортежа и круглосуточного наблюдения, но с каждым днем мне сложнее мириться с постоянной слежкой. Чувствую себя чёртовой марионеткой, связанной по рукам и ногам. Запасы терпения на пределе. Дворецкий распахивает передо мной дверь, когда я поднимаюсь на последнюю ступеньку. Игнорируя приветствие, я прохожу в просторный холл и, сбрасывая обувь, поднимаюсь в свою спальню. Сейчас мне жизненно необходимо снять чертов смокинг, принять холодный душ, чтобы отрезвить голову. Надеюсь, к тому времени, как я соберусь покинуть дом, Лейла и Аида уже будут спать в своих комнатах. Я не готов к очередной порции женских претензий и подозрений. Но даже стоя под ледяными струями, безжалостно жалящими мое тело, я снова и снова прокручиваю в голове события этого дня. Соблазнительную улыбку Эйнин, предназначенную не мне, ее заинтересованный изучающий взгляд, обращенный на другого, откровенное платье, не скрывающее сексуальных изгибов тела, горящие хищным собственническим блеском глаза Искандера аль-Мактума, пожирающие мою женщину. Разыгравшееся воображение идет дальше и дорисовывает то, что осталось за кадром. Она провела в его дворце несколько ночей. Мне известны нравы и вкусы наследника. Молодой, горячий, самоуверенный. У него нет проблем с женским вниманием, он избалован, пресыщен и не станет разыгрывать из себя джентльмена и устраивать хороводы вокруг какой-то одной девушки. Я слишком хорошо запомнил нашу вторую встречу с Эрикой Доусон в Нью-Йорке на вечеринке у Маркуса Флеминга. Если бы нам не помешали, я бы трахнул ее еще тогда. Мы оба находились на грани и хотели этого. Сжимаю ладонь в кулак, ударяя по мокрому кафелю, вспоминая, как она стонала, насаживаясь на мои пальцы, как кончала, запрокидывая голову и доводя меня до оргазма своей проворной ладошкой. Я был для нее всего лишь незнакомцем тогда, случайно попавшим в список подозреваемых, она всерьез думала, что я могу оказаться убийцей, и ее это не остановило от того, чтобы забраться в мои штаны. Черт, если с Искандером она проделывала те же фокусы… Из груди вырывается глухое рычание, и я упираюсь лбом в мокрую плитку. Чем холоднее становится вода, стекающая по лицу и плечам, тем неистовее растекается огонь ярости по венам. Вместо расслабления я получил обратный эффект. Меня трясет, когда я выхожу из душа, накинув на плечи полотенце, и я не знаю, чем вызвана дрожь — ледяной водой или испепеляющим гневом. Взгляд зацепляется за собственное отражение в зеркале. Безумный одержимый взгляд, бешеное выражение лица. Черт, я не могу поехать к ней в таком состоянии. Впервые сам боюсь того, что могу сделать.