– Кольцо? – Он как будто испугался. – Нет-нет, кольцо не надо. И размер я не знаю, и как-то… подгонять потом… нет, не нужно кольцо.

Вон оно как! Не хотим мы кольцо! Ясненько. Кольцо – подарок не простой, со «значением». Не хочет господин хороший даже намекать на возможность свадьбы.

– Тогда, может быть, серьги? Ожерелье? Впрочем, вы хотели не слишком дорого. И, наверное, что-то, чтобы ваша дама могла каждый день носить? Или для торжественных случаев? Подвеску? Браслет?

– Серьги… кажется… нет, точно. Не надо серьги. А вот браслет… Не слишком роскошный, на каждый день, да.

– Прекрасно. Значит, чтобы не слишком броско, но изящно. Вот, посмотрите. – Она выдвинула ящик под витриной и выложила перед «нежным мачо» спрятанный Балькой браслет. – Вещь уникальная, можно сказать, историческая. Настоящий шедевр. А цена буквально смешная. Потому что ювелир малоизвестный. Ну то есть это сегодня он малоизвестный, потому что его изделий очень немного сохранилось. А до революции очень знаменитый был. Ну не как Фаберже, конечно, но очень, очень популярный мастер. Многие вещи у него даже красивее, чем у Фаберже. По крайней мере, элегантнее. Вот как этот браслет.

– Действительно, очень изящная вещица, – согласился клиент. – Вроде бы на первый взгляд ничего особенного, но очень, очень недурно. Спасибо вам за консультацию! Беру.

Оформляя и упаковывая покупку, Светочка хмыкала про себя: «недурно», надо же! Свысока эдак. Как будто сам – герцог английский, и драгоценности, как галстуки, выбирает. Хотя… черт его поймешь! Может, и перебирает…

* * *

Стоя в дверях, ведущих в служебные помещения салона, Балька тупо смотрел, как Светочка укладывает браслет в фирменную коробочку, как опускает ее в фирменный пакет и подает покупателю с дежурной – «фирменной» – улыбкой.

Наверное, нужно было подбежать и…

И – что? Бежать к покупателю? Выдирать у того из рук маленький, аккуратный, вкусно хрустящий фирменный пакет? Бормотать что-то невразумительное? Скандал ведь будет. Кроме этого покупателя, в салоне еще человек восемь. И продавцы. И охрана. Стыд и позор.

Да и как подбежишь, если ноги словно к месту приросли. Вот просто отказываются служить, и все.

Впрочем, не только ноги. В голове тоже – полный вакуум. Только обрывки мыслей мечутся, как перепуганные тараканы.

Что вообще происходит? И что теперь делать?

Но делать же что-то надо! И немедленно!

Черт! Ну как она могла?!

– А что такое? – Светочка взирала на него огромными своими очами, в которых плескалось самое искреннее изумление. – Он выбрал, я продала. А в чем дело-то?

– Но… Как? Как это – выбрал? Браслет же в нижнем ящике лежал, под витриной.

– Чего это – в нижнем? – Светочка недовольно дернула прелестным носиком. – На витрине лежал, как и все. А если нельзя продавать, то и нечего было выкладывать. – Тут ей вдруг подумалось, что Балька может нажаловаться Михаилу, а тому уже не навешаешь лапшу, мол, знать не знала, ведать не ведала, браслет и браслет. Михаил-то сам ей все рассказал, перед ним незнайкой не прикинешься. А, ладно. Если Балька и нажалуется, она как-нибудь сумеет муженька своего недотепистого заморочить – мол, перепутала, сглупила, Балька сам забыл браслет спрятать, а она растерялась, когда покупатель… В общем, насмерть стоять: браслет лежал на витрине, а Света просто растерялась. А если муженек не поверит, что «просто растерялась», можно и в атаку пойти – мол, ради нашей же семьи старалась, ради детишек будущих… Ну и приласкать пожарче – всему поверит. Она умеет врать очень, очень убедительно. Вон внучок сразу поверил, что сам забыл браслет с витрины убрать. Или сомневается еще? Да нет, где ему! Светочка отвернулась.

На витрине? Балька напрягся, пытаясь вспомнить. Нет, ну он ведь каждый раз, отходя с «рабочего места», убирал браслет в нижний ящик. Каждый раз… Бойтесь автоматических действий, говорят психологи. Неужели забыл? Неужели ушел, оставив браслет на витрине? Не могла же Светочка его вытащить – зачем бы ей?

Впрочем, это все не имеет никакого значения. Покупатель уходит. Уже ушел! И браслет – вместе с ним! Где его потом искать?

Вперед! За брандахлыстом!

Балька сам не знал, откуда вдруг у него вылетел этот «брандахлыст». Слово было бабушкино, так она называла тех, кто, по ее мнению, «окончательно потерял человеческий облик». А еще – безмозглого соседского пса, который вечно кидался на забор и лаял так, что с ближайших деревьев валился снег. Что слово означало на самом деле, Балька даже и не знал, но от злости и бессилия – ведь из-под носа браслет увел! – хотелось припечатать дядьку посильнее. Хотя какой он «дядька»! Бальки, конечно, постарше, но не слишком. И с «человеческим обликом» у него все в порядке: подтянутый, ухоженный, что называется, лощеный. И вообще, пожалуй, даже красивый. Нет, не так. Красавчик. Хоть и средних лет. Лощеный красавчик с журнальной обложки. Женщинам такие нравятся. И все равно – брандахлыст! Нате вам, приперся, как черт из табакерки!

Балька вылетел из салона, поперек крыльца пестрой молнией метнулась кошка – трехцветная, «к счастью» – ага, уж такое «к счастью», едва не кувыркнулся через нее со всего маху. Но устоял. И даже успел увидеть, как чертов «брандахлыст» садится в серебристую «Мазду».

На бегу щелкнул брелочной кнопкой – Балькин «Форд», сменивший старенькую «Ниву», которая ездила, и, надо сказать, довольно шустро ездила, исключительно стараниями МихМиха, мигнул фарами, радостно приветствуя хозяина. Балька плюхнулся на сиденье и двинул по газам, срывая машину с места, как на каких-нибудь гонках. Обычно-то он ездил куда спокойнее, но сейчас на кону стояла судьба.

Вот прямо так пафосно, чего он никогда не любил, и подумалось вдруг: на кону – судьба.

Из-под колес «Форда» летела обычная московская зимняя каша – грязная серо-коричневая вода пополам с подтаявшей ледяной крошкой. Сверху неслись такие же серо-коричневые длинные облачные полосы. Может, они и вовсе не двигались, но Бальке казалось, что и облака несутся вместе с ним – помогают догонять. Как в кино.

Впрочем, никакой такой киношной погони не получилось. «Брандахлыст» ехал аккуратно, солидно, ряд не менял, в обгоны не лез. Ехал себе и ехал.

Ага, мигнул, притормаживает. Приткнулся к тротуару, вывеска над которым сообщала, что тут находится такое-то отделение такого-то банка, «Брандахлыст» щелкнул пультом – «Мазда» мигнула, закрываясь, – и скрылся за темными стеклянными дверями.

Вернулся он, однако, быстро, и десяти минут не прошло. Деньги, что ли, в банкомате снимал? Впрочем, не имеет значения.

Еще минут через пять «Мазда» опять притормозила, Балька припарковался чуть поодаль, втиснувшись между замызганной «десяткой» и не менее замызганной серой «газелькой». На этот раз целью «брандахлыста» оказалось небольшое кафе. В дверях он вежливо пропустил перед собой подошедшую откуда-то справа девушку в бежевом пуховичке с капюшоном, из-под которого сбоку торчал забавный вихор – то ли хвостик косы, то ли просто… хвостик.