— Сахар-то хорошо горел?

— Плохо, — погрустнели малыши. — Слабенько горел, и вонял очень. Мы потому и переключились на другой опыт. Душа просила чего-нибудь такого.

Далась им эта душа! То же мне, фамильная черта выискалась! Близнецы тем временем выдули вторую чашку и приступили к третьей. Идти на свою половину им явно не хотелось, хотелось поговорить по душам. Тьфу ты! И я туда же!

— А у тебя что новенького? — они закинули пробный камень. — Есть еще трупы?

Я поперхнулась вином, которое с удовольствием потягивала из темного бокала.

— А вы откуда знаете?

— Из телевизора, разумеется, — достойно ответствовал Сидоров-1.

— Из Интернета, — поддержал брата Сидоров-2. — Там столько версий, что глаза разбегаются. Представляешь, на вашем форуме даже тотализатор открыли: кого из институтских грохнут в четвертый раз.

— Почему в четвертый, — заволновалась я, забыв, что разговариваю с детьми. — Было же два трупа — Громова и Епишин.

— А сегодня третий появился, — радостно сообщили мне дети моего третьего мужа. — Девушка у вас отравилась. Насмерть. Ведется следствие. В местных новостях сообщили еще перед тем, как мы взрыв устроили.

— И как зовут девушку, — побелев, спросила я. — Не помните?

И уже знала ответ.

— У нее еще фамилия смешная — Белоснежка.

— Это не фамилия, а прозвище. Ник, — вино вдруг показалось пресным и невкусным, а в глазах зарябили черные точки. — Зовут ее Елена Крапивина. То есть звали.

Игра продолжается?

Игра продолжается.

Раз, два, три…

Если задаться целью, то можно найти все, даже адрес убитой девушки. Если задаться целью, то можно поехать туда, не раздумывая о необходимости подобного поступка. Если задаться целью…

Цель у меня была — найти Джокера раньше, чем он отправит на тот свет еще кого-нибудь. А для этого мне нужно было покопаться в вещах Лены и побродить по файлам и папкам в ее компьютере. Не могу сказать, почему я была так уверена, но мне казалось, что я найду ниточку именно там.

Жила Лена в одном из спальных районов, которые ни за какие коврижки не хотят просыпаться. Они как медведи зимой — впали в спяки, и добудиться, нет никакого шанса. Транспорта тоже нет, из магазинов — обшарпанные ларьки на покосившейся от времени и безнадежности остановки, непролазная грязь и непроглядная темень. Интересно, сколько здесь стоят квартиры?!

Только сейчас до меня стала доходить вся странность и нелепость моего же поступка: милиция, наверняка, здесь уже побывала. Так что мне придется довольствоваться тем, что есть: обрывками бумажек, забытыми дискетами (компьютер, скорей всего, прибрали), старыми записными книжками и ежедневниками.

Интересно, как я проникну в квартиру? И об этом я подумала только сейчас. Набора отмычек нет, шпилек тоже, в окно не пролезешь — Лена жила на последнем этаже. М-да, чего тебе по жизни не занимать, Стефания Андреевна, так это светлого ума. Как была дурой, так дурой и осталась.

Старенькая дверь, обитая дерматином, оказалась единственной на площадке. Это и хорошо: никто не станет подглядывать за мной в глазок. Я топталась на колючем коврике и не знала, как проникнуть в квартиру. Алиса в стране чудес, да и только. Может, Фиме позвонить, у него есть ответы на все случаи жизни. Так и сделала.

Минуты три ушло на то, чтобы позвать дядьку к телефону. Кеша вырывал трубку и кричал, что все его наряды безнадежно испорчены — они пахнут эликсиром химической молодости, по сравнению с которым аромат скунса — это "Шанель N5", в крайнем случае, "Шанель N19". В жизни Кеши все пропало, в отличие от моей: дядька наконец взял трубку и послал безутешного стилиста мыть потолок.

— Там какие-то сталактиты висят, — сообщил он. — Или сталагмиты. Я их вечно путаю. Отвратительное зрелище. Женщины плюются и требуют, чтобы их не было. Я тоже плююсь. А дед спит. Изнервничался. Вот Кешу и отрядили. Он все равно до утра будет оплакивать свои наряды. А тут делом хоть займется. Ты где?

Я коротко объяснила.

— Какие проблемы? — задал он следующий вопрос.

На этот раз потребовалось чуть больше времени.

— А ты позвонить не пробовала?

— Зачем? Она же одна жила?

— Но попробовать-то можно, — философски заявил Фима и дал отбой.

Хм, почему бы и нет? Палец коснулся кнопки звонка. Я притихла, прислушиваясь. Из глубины квартиры послышались шаркающие шаги. Скрежет цепочки. Щелчок замка. Скрип двери.

На пороге стояла худенькая усталая женщина, с плохо прокрашенными пего-желтыми волосами. Ситцевый халатик с прорехой у подмышки. Распухшие руки. Шея-жгут. Но в глазах светилось умиротворение и покой — это-то меня и смутило.

— Вам кого?

Черт, я так растерялась, что в первую минуту не могла сказать ни слова. Женщина вгляделась в мое лицо и вдруг кивнула, узнавая:

— Вы ведь Стефания Андреевна, да?

— Да, — как лунатик кивнула я в ответ. Ситуация явно вышла из-под контроля. И припоминая историю Елены, спросила: — Вы тетя Леночки?

— Почему тетя? — тонкие брови метнулись вверх, но тут же вернулись на место. — Ах, да, конечно… Я мама. Мама я. Да вы входите. Помянем вместе.

Я не успела оглянуться, как на ногах оказались пушистые тапочки, в руках стопка водки и соленый огурчик на хлебе.

— Выпили! Закусили! Забыли! — скомандовала женщина и опрокинула в себя отвратительно теплую жидкость. Я пригубила и поставила стопку на стол.

— Меня Улитой зовут, — сообщила хозяйка и налила себе еще. — Дурацкое имя, правда?

— Дурацкое, — послушно согласилась я. — Вы как, в порядке?

— В порядке, — она откинула желто-пегую прядь секущихся волос и вдруг улыбнулась: — Ленка, наверное, и вам рассказала свою душещипательную историю? Мол, сирота, тетка-садистка с помидорами на грядках, мытье полов в дорогих казино и, как в сказке, счастливое замужество. Золушка нашла своего принца.

— Рассказала, — я все больше терялась, не зная, как реагировать. — А что в ней неправда?

— Да все неправда, — Улита пожала плечами. — Ну, разве что замужество действительно имело место быть, только счастливым вряд ли его назовешь. Ленка с детства мастерски врала. Сначала я пыталась вывести ее на чистую воду, а потом махнула рукой — себе дороже. Вот и дождалась подарочка. — Еще одна порция водки отправилась по месту назначения. — Померла доченька, царство ей небесное.

— Где ее нашли? — тихо спросила я.

Улита моргнула.

— Да здесь и нашли, — и опять меня поразило спокойствие в ее голосе. Ни слез, ни истерик, только полное умиротворение. Да, видать, непростые отношения были у матери с дочерью. — Я с работы пораньше вернулась, а она в прихожей лежит. Синяя и уже холодная. Вызвала "скорую", а те, только на тело посмотрели, в милицию стали звонить.