— Конечно, училась. Просто…

Она зажмурилась, когда Джарвис ловко повернул ее и спокойно привлек к себе. Два поворота в руках Джарвиса, и…

— Не важно, — покачала она головой, когда он с удивлением взглянул на нее.

Он улыбнулся, посмотрел вперед и закрутил ее — буквально закрутил. Мэдлин никогда не танцевала — не имела возможности танцевать — с такой непринужденной грацией, никогда не могла задавать темп партнеру, как делала сейчас — не укорачивая шаг, не обуздывая движений, не ограничивая своей естественной манеры.

Когда они кружили по залу, без всяких усилий обходя другие пары, но двигаясь так плавно, что было ощущение не скорости, а только безграничной свободы, Мэдлин казалось, что се душа стала легкой и куда-то летит.

— Ну, вот видите. — Джарвис заглянул ей в глаза и улыбнулся. — Вам нравится.

Музыка закончилась; Джарвис сделал крутой разворот, который, как он заметил, нравился Мэдлин, и остановился. Ее откровенное наслаждение танцем, что-то, что она позволила ему увидеть, было для него изысканным удовольствием.

Он значительно продвинулся по сравнению с тем, где находился, когда впервые остановил на ней свой взгляд; тогда он не был способен заглянуть за отгораживающую их преграду, а теперь… В такие, как этот, моменты ему удавалось мельком, но четко разглядеть за ней женщину.

И с каждым новым взглядом эта женщина становилась все более интригующей.

— По-моему, пора ужинать. — Бросив быстрый взгляд поверх голов, Джарвис взял Мэдлин за руку. — Идемте?

Он с явной надеждой ожидал ее согласия, а Мэдлин удивленно взглянула на него, но потом все же кивнула, и ее следующие слова объяснили Джарвису почему.

— Мальчики сказали мне, что в Лондоне существует учрежденный вами некий джентльменский клуб. И если они правильно поняли, у этого клуба весьма необычное назначение.

Он улыбнулся и принялся отвлекать ее — в этом он был чрезвычайно искусен.

С ее вопросами и его ответами, касающимися клуба «Бастион» и истинного характера его прошлой службы Короне, они провели ужин, поглощенные достаточно серьезным разговором. Когда они вышли в коридор и направились обратно в бальный зал, Джарвис не мог вспомнить другого ужина, который доставил бы ему большее удовольствие.

Почему из всех женщин только с ней одной ему было так легко разговаривать, Джарвис не знал, но ее сообразительность и широкий кругозор позволяли ему свободно обсуждать темы, которых он, как правило, избегал. Просто позволить себе расслабиться и говорить не думая, не контролируя своих слов, — в этом было еще одно изысканное удовольствие.

— Вы уверены, что этот ваш шеф Далзил прав и в правительстве еще остается один последний предатель? — спросила Мэдлин.

— Да. — Взяв ее под руку, Джарвис свернул в сторону от бального зала. — Цели бы вы были знакомы с Далзилом, то не сомневались бы. Он, разумеется, не из тех, кто способен на выдумки, но и у всех нас остальных есть доказательства, что этот последний предатель существует. Джек Уорнфлит подобрался ближе всех — он почти поймал приспешника этого человека, — но предатель убил своего подручного, не желая, чтобы тот оказался в руках у Далзила.

Идя рядом с Джарвисом и размышляя над возмездием Далзила, Мэдлин смотрела перед собой, но на самом деле ничего не видела. Джарвис догадался об этом, потому что она не выразила протеста, когда они дошли до оранжереи и он раздвинул ведущие туда двери, а молча, слегка нахмурившись, прошла в них.

— Этот предатель — что о нем известно?

— Существует предположение, что у него есть какие-то связи с военным министерством. Кроме этого, имеется описание его внешности: это высокий, хорошо сложенный, темноволосый джентльмен из высшего общества.

— Из высшего общества?

Мэдлин обратила лицо к Джарвису, когда, закрыв дверь, он повернулся к ней.

— Он убил своего пособника в Воксхолле на торжественном представлении, происходившем в присутствии монарха. Единственными, кто мог получить билеты, были члены высшего общества, и молодая леди, которая видела его, совершенно уверена в его общественном положении. — Джарвис замолчал, глядя в глаза Мэдлин. — Как считает Далзил, последний предатель — это один из нас.

— Неудивительно, что Далзил так твердо настроен разыскать его.

Ее суровый вид навеял Джарвису образ настоящей карающей валькирии.

— Конечно. Недовольно о Далзиле.

Его бывший командир сослужил свою службу, и теперь они находились одни в крытой садовой оранжерее, далеко от бального зала.

Джарвис потянулся к Мэдлин, и она с недоумением оглянулась вокруг себя.

— Вы нарочно отвлекли меня.

Мэдлин уперлась руками ему в грудь и отодвинулась, чтобы взглянуть ему в глаза.

— Да, признаю это.

Ее обвинение вызвало у Джарвиса улыбку. Крепко держа девушку одной рукой, он поднял другую и подушечкой большого пальца погладил нижнюю губу Мэдлин. Мэдлин затрепетала, и взгляд его глаз, казавшихся темными при слабом освещении, поднялся к ее глазам.

— И теперь я собираюсь, — рука Джарвиса переместилась, длинные пальцы, обхватив подбородок Мэдлин, подняли его к себе, а губы опустились к ее губам, — еще больше отвлечь вас.

Мэдлин намеревалась держаться твердо и отказаться играть в его игру, но у ее главного порока были другие планы.

Это была та потребность познания, которая заставила ее, поощряя Джарвиса, пылко прижаться к нему, оставаясь совершенно глухой к протестам собственного разума.

Ни здравый рассудок, ни осторожность не могли ничего поделать, губы Мэдлин раскрылись, поцелуй стал жгучим, и время остановилось.

Настоящий жар, и настоящий голод, и острое желание переполняли ее душу и подействовали на нее так, как ничто другое прежде, и это поднялось в ней, разрослось и подвигло к действиям.

Подтолкнуло запустить пальцы в волосы Джарвиса и вцепиться в них, когда его рука, сместившаяся вниз от ее подбородка, легонько погладила ей грудь, а потом сжала ее, и один искусный палец сквозь туго натянувшийся атлас обвел кружком набухший сосок.

Вздохнув, Мэдлин ждала — разрываемая противоречивыми побуждениями, она балансировала на краю обрыва, мучительно стремясь узнать больше.

Губы Джарвиса оставили ее губы, и Мэдлин из-под полуопущенных ресниц следила за его взглядом, который сместился туда, где его рука накрывала ее упругую грудь.

Слегка сжав пальцы, Джарвис взглянул на Мэдлин и через мгновение приблизился и снова коснулся губами ее губ, а потом отстранился.

— Вы любопытны.

Джарвис произнес это таким тоном, словно сделал открытие.

— Откуда вы знаете? — зажмурившись, выдохнула Мэдлин.

— Чувствую на вкус… Вы хотите узнать это? — Его пальцы передвинулись, и Мэдлин напряглась и вздрогнула. — Я должен сделать признание. — Голос Джарвиса стал низким и хриплым. — Я тоже хочу узнать. Хочу посмотреть, к чему это… — движение его пальца вызвало у нее в ответ дрожь, — ведет. Вчера в замке, когда вы настояли на том, чтобы уйти, когда повернулись и подали мне руку, я едва не схватил вас, не забросил на плечо и не отнес к себе в спальню.