Ана, крича, рванулась к Мэй. Часть ее сознания твердила, что все это было сном, сном, сном. Время, казалось, текло медленнее, хоть она и бежала во всю прыть.

Лучник пустил стрелу. Мэй пошатнулась, а затем упала, медленно, мягко и изящно, как осенний листик.

Время остановилось. Ана оказалась в том самом сне, когда изо всех сил пытаешься бежать, но двигаешься слишком медленно.

Двенадцать шагов.

Не. Достаточно.

Из-за прилавков показался брокер в черном плаще, его шитый золотом воротник блестел на солнце, когда он наклонялся. Голова Мэй безвольно болталась в его руках, как будто она была тряпичной куклой. Мужчина развернулся и побежал в сторону тюремного фургона.

Ану обуяла ярость.

– Нет! – закричала она, вскидывая руку и взывая к своей силе родства.

Но та не отозвалась. Вместо этого Ана наткнулась на огородившую ее силу незнакомую стену, непреступную и непоколебимую.

В нескольких шагах от нее егерь уже вставал на четвереньки. Его безупречно белый плащ был запачкан кровью и грязью, а на открытых участках кожи начинали проступать синяки. Несмотря на это, Ана не чувствовала удовлетворения. Встретившись с ним взглядом, она ощущала лишь ярость. Ана замедлила шаг.

Впереди брокер был уже на подходе к фургону. Обмякшее тельце Мэй свисало с его плеча. Ана видела, как сияли на солнце ее волосы.

Она вновь взглянула на егеря. И снова на удаляющуюся Мэй. И пустилась бежать еще быстрее.

Егерь сделал выпад вперед. Он схватил Ану за лодыжки и повалил на землю. Ана подставила руки, чтобы смягчить удар от встречи с мостовой.

Извернувшись и выплевывая изо рта волосы, она приподнялась над землей.

– Пусти меня! – крикнула Ана, болтая ногами, но это не помогло ослабить железную хватку егеря.

Над широким полотном дороги возвышалась громада тюремного фургона. Его двери были открыты, как пасть голодного зверя. Наполовину погрузившись в его мрак, брокер отправил туда маленькое, обмякшее тело. Голова Мэй еще раз качнулась, прежде чем исчезнуть за чернокаменными стенами фургона.

Другой белый плащ запер дверь.

Ану накрыло невиданной силы отчаяние. Слезы лились из ее глаз. Надрывая горло, она кричала «Мэй!», и голос ее срывался. «МЭЙ!»

Кое-кто обернулся на ее крик, но это была не Мэй.

К ней повернулся брокер с выгоревшими на солнце волосами. Его бледные глаза впились в нее. Он прищурился, развернулся и исчез.

В ладонь Аны легло что-то твердое – кусок брусчатки, ранее вырванный из земли Мэй. Все еще видя перед собой эти наполненные ненавистью глаза, Ана впечатала камень в лицо егеря. Он испустил утробный стон, а впивающиеся в ее ноги пальцы разомкнулись. Его контроль над ее силой вновь ослабел. Прежде чем егерь, прижимавший к кровоточащему носу руку, успел перевернуться, Ана уже вскочила на ноги. Она смутно слышала, как егерь что-то кричал своему отряду, видела, как на лицах солдат промелькнула паника, как они сели на лошадей.

Ана собрала остатки сил и побежала, борясь с блоком, поставленным егерем. Она отчаянно перебирала ногами, пытаясь сократить расстояние до черного фургона.

Один из белых плащей подстегнул лошадь, и фургон пришел в движение, быстро набирая скорость. Остался только капитан, который, приготовив лук и стрелы, скакал навстречу Ане и егерю. Плащ развевался у него за спиной.

– Каис! – прокричал он.

Ана не расслышала ответный клич егеря, пытаясь вызволить свою силу родства из его оков. На секунду ей показалось, что в стене появилась трещина; она почувствовала отклик крови в теле капитана и ухватилась за нее…

Глаза капитана широко раскрылись, его лошадь резко качнулась вбок. Его тело повиновалось Ане. «Милостивые боги, что…» Из его рук выпали стрела и стеклянный пузырек – последний разбился о землю. Даже на расстоянии нескольких десятков шагов Ана видела, как зеленая жидкость стекает в трещины на мостовой.

– Капитан! – донесся сзади пробивающийся сквозь кашель голос егеря. – Вам нужно уходить! Она опасна!

Капитан замялся, переводя взгляд с Аны на раненого солдата из своего отряда. Ана не упустила этой возможности.

– Ну давай, арестуй меня, больной ублюдок! – прокричала она. Разозлить его. Спровоцировать. Все что угодно, лишь бы остановить фургон из черного камня, не позволить ему уехать с этой площади.

Но когда Ана собралась было вновь применить силу родства против капитана, тот уже принял решение. Еще раз окинув взглядом поле битвы, он развернул лошадь и помчался догонять свой отряд.

– Нет! – задыхаясь, крикнула Ана. Но фургон и сопровождавшие его наездники удалялись, петляя меж прилавками.

Безвыходность положения душила Ану.

Не отдавая себе отчета, она продолжала бежать за фургоном, даже когда он скрылся за кирпичными стенами кировских домов. Споткнувшись о выбоину в мощеной дороге, Ана упала на землю, порвала перчатки и поранила ладони. Только тогда она заметила, что плачет. В ее голове раздался голос Мэй, которая просила: «Не ходи туда, куда я не могу пойти за тобой».

Ана позволила случиться тому, от чего она поклялась оберегать Мэй. Девочка спасла Ану в тот момент, когда ей больше всего требовалась помощь. А она подвела ее.

И… это была полностью ее вина. Ана вонзилась зубами в свой кулак, чтобы не закричать. Ее слезы смешивались с кровью и пылью. В какой-нибудь другой жизни, где она родилась бы нормальной, Ана так и оставалась бы Кольст принцессой Анастасией Михайловой, второй наследницей престола Кирилии. Эта жизнь была бы лучше, законы были бы справедливыми, власть имущие были бы хорошими людьми, и добро бы всегда побеждало.

Ана ударила ногой по брусчатке, на пыльной дороге остался алый след. Силой родства она чувствовала, что вокруг нее толкутся люди, замедляя свой шаг, чтобы поглазеть. Но ни один из них не попытался помочь ей.

«Может, в другой жизни», – подумала Ана. «В этом мире нет ни справедливости, ни доброты. Ты либо продолжаешь бороться, либо сдаешься».

Ана поднялась на ноги, стряхнула пыль со своего изодранного плаща и повернулась в сторону Винтрмахта. Она пустилась бежать, и с каждым шагом сила родства все больше вспыхивала, реагируя на кровь вокруг.

Егерь был на том же месте, где она его оставила. Вокруг него собралась небольшая толпа, несколько человек опустились на колени и протягивали ему носовые платки и обрывки марли. Как же им хотелось помочь этому чудовищу, облаченному в белый плащ.

Ана сосредоточилась и с помощью силы родства раскидала наблюдателей по сторонам, для большей драматичности вытянув вперед руки.

– Бегите, – прорычала она, обращаясь к визжащей толпе. – Бегите, или я вас всех убью.

Ана посмотрела на егеря. От удара камнем на лице образовались раны, и теперь ручейки крови стекали по его щекам. Он посмотрел на нее, над его глазом образовалась гематома, и мышцы его напряглись.