прекрасно себя чувствуют, уверяю вас, я упомянул об опытах, но речь в большей степени идет об укреплении здоровья, чем о чем-то другом.

– Значит, это вы – Der Erlkpnig.

– Это они меня так называют? Я одновременно польщен и шокирован. Во мне нет ничего от монстра, вы прекрасно это знаете. Ну да, Гете был гениален…

– Я вам не верю.

На этот раз директор не смог скрыть своего раздражения. Он медленно раздавил сигару в пепельнице, взвешивая значимость своих будущих слов.

– Вы помните о контракте, который подписали? – бросил он жестким тоном.

– Да.

– Вы обязались никогда не покидать остров без моего разрешения, а также ничего не рассказывать о функционировании лагеря.

– Я думала, что эта мера направлена на борьбу с возможными конкурентами, а не для того, чтобы умалчивать об опытах, которые я считаю опасными для здоровья детей, – ответила она, полная решимости не покидать этот кабинет, пока директор не пообещает немедленно прекратить все опыты.

– Ваша дочь сообщила вам, что родила девочку?

Сюзанна открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Она смотрела на директора со смесью отвращения и гнева.

– От… Откуда…

– Я человек педантичный и навел обо всех вас справки, чтобы иметь в запасе козыри на случай… неприятностей.

– Вы чудовище!

– К тому же как вы думаете, – невозмутимо продолжил директор, – что скажет полиция, узнав, что бывшая пособница фашистов безнаказанно разгуливает по этому острову? Я имею в виду… горизонтальное пособничество, если вы понимаете, о чем я.

– Франсуаза здесь совершенно ни при чем! – возмутилась воспитательница.

– Это так, но все же очень странно, что она единственная увидела так называемого постороннего именно в тот момент, когда вы проникли в лабораторию…

Сюзанне было трудно дышать. Вопросы роились в ее голове. Он действительно только что ей угрожал? Ее дочь на самом деле родила, не известив ее? Она вдруг отчетливо ощутила себя отрезанной от всего мира. Не только в географическом или физическом плане, но и в эмоциональном.

Говори со мной о любви».

Ей захотелось укрыться у себя дома и разбить граммофон, чтобы никогда больше не слышать этого лживого заклинания. И убежать. Далеко. Как можно дальше от чудовища, сидящего напротив нее.

– Почему именно дети? – все же спросила она, погружаясь еще больше в ужас происходящего.

– Вы так и не поняли? Тот факт, что они используют немецкие слова, называя меня, ни о чем вам не говорит? Это дети смешанных кровей, родившиеся от солдат СС и французских женщин. Мой долг – изучить этих отпрысков и понять, может ли ген разрушения, унаследованный от их отцов, стать проблемой для восстановления нашей нации. Я предлагаю вам сделку.

– Сделку?

– Я обязуюсь прекратить опыты, а вы, со своей стороны, пообещаете мне молчать. Мы собрали достаточно данных, чтобы перейти к фазе исследований.

– А моя дочь?

– В этом случае у нее не будет причин для беспокойства. Опыты прекращаются, вы возвращаетесь к своей работе, Франсуаза сохраняет свои волосы и гордость. Благо Вселенной.

– Вы никогда не позволите мне покинуть это место?

– Ее зовут Сандрина, это красивый и здоровый ребенок. От вас зависит, чтобы так продолжалось и дальше.

Директор подождал, пока Сюзанна выйдет из кабинета, и зажег новую сигару. Разумеется, он ей солгал. Он утаил некоторые аспекты опытов, которые эта не в меру любопытная женщина никогда бы не приняла. Но несмотря на неприкрытую угрозу в своих последних словах, он не был уверен, что она сможет сохранить в секрете содержание их беседы. Что произойдет, если Сюзанна решит заговорить? Слезы, которые текли по ее щекам перед уходом, были слезами возмущения или смирения? Сомнения становились все сильнее. Мог ли он позволить себе так рисковать?

Эта женщина была не единственной проблемой.

Дети.

Это они подняли тревогу.

Своей усталостью.

Своими кошмарами.

Своими воспоминаниями.

Они могут все рассказать родителям.

– Морские свинки безнадежно испорчены, – пробормотал директор сквозь густой дым.

Бесполезны.

Опасны.

– Я должен найти решение.

23

Сандрина Ноябрь 1986 года

Сандрина быстрым шагом пересекла лес, в то время как плотный слой темных облаков медленно опускался вниз и уже касался верхушек самых высоких деревьев.

Дождь жалил ее своими ледяными иглами, но она замедлила шаг только когда достигла последних деревьев. Она остановилась, чтобы перевести дыхание, и подняла свое измученное лицо к мрачному небу. Затем она ускорила шаг и вскоре увидела бетонную крышу бункера.

Проходя через бывшую игровую площадку, Сандрина заметила неподвижный женский силуэт, застывший на краю утеса. Она приложила ладонь козырьком к глазам, чтобы убедиться, что это не камень с обманчивыми контурами. Но первое впечатление оказалось верным: там действительно кто-то неподвижно стоял лицом к морю.

Сандрина осторожно приблизилась. Она попыталась сообщить о своем присутствии, окликнув незнакомку, но ветер усилился и вместе с грохотом волн о скалы делал любую попытку бесполезной.

Молодая женщина хотела положить руку ей на плечо, но передумала, опасаясь, что эффект неожиданности может привести к катастрофе, учитывая, что край обрыва находился всего в каком-то метре от них. Поравнявшись с женщиной, Сандрина взяла немного правее, чтобы приблизиться к ней сбоку.

– Мадам? – крикнула она во все горло сквозь шум ветра и волн.

Больше она ничего не смогла произнести. Ни даже пошевелиться. Она не верила своим глазам, понимая, что этого не может быть.

Тем не менее это была Сюзанна. Она стояла, глядя на океан.

Сандрина, не отрываясь, смотрела на свою бабушку, в то время как та не подавала никаких признаков жизни. Она стояла прямо, с неподвижным взглядом, ее волосы развевались на ветру, как изношенные лохмотья рваного платья.

Сандрина бросила взгляд на океан, чтобы попытаться понять, что привлекло внимание старой женщины, но увидела только беспокойные волны, разрывающие поверхность воды. Она снова перевела взгляд на пепельное лицо Сюзанны, подождала какого-нибудь знака, жеста, который бы оправдал ее пребывание здесь, возле этой женщины, наверняка бывшей лишь плодом ее воображения.

– Мне нужно идти! – в итоге крикнула она. – Ты не существуешь, я не знаю, почему я тебя вижу. Может, я схожу с ума, но у меня больше нет времени думать о тебе… Я должна спрятаться в убежище…

Она развернулась, чтобы броситься внутрь бункера, но в этот момент ее бабушка легким движением подбородка показала в сторону моря.

И тогда Сандрина их увидела.

В ледяной бурной воде.

Катер тонул с головокружительной скоростью, половина корпуса уже скрылась под водой.

Дети барахтались среди волн, стараясь держать голову над водой, выкрикивая слова, которые страх и смерть делали неразборчивыми. Двое взрослых, находившихся на