«Вот так дела! — подумал Смит. — Может, это он и есть — там, впереди? Хотя более чем странно. Чтобы такая грубая ошибка, да еще на военной карте…»

Справа, в последних лучах солнца проплыла рощица, а сразу за ней показалось что-то вроде возделанных полей. Кривые, но явно сработанные человеческими руками длинные гряды, словно припудренные сверху зеленью, канавы для подвода воды, уже знакомые шесты с мертвыми птицами. Палман, а вслед за ним и Смит включили прожекторы. Обозрев немного поля: насколько убого они выглядят по сравнению с кентуккийскими ухоженными нивами! — Смит перевел свой прожектор на западную обочину… и чуть не заорал в голос. Там что-то суетилось, копошилось, тряслось и поднимало пыль, лихорадочно пытаясь скрыться от луча прожектора, что-то многотелое, многоногое… Овцы, с облегчением вдруг понял Смит. Стадо обычных овец. Обезумевшие животные толкали и давили друг друга, кто-то то и дело норовил выскочить на дорогу, под самые колеса. Смит подал предупреждающий сигнал и сбросил ход. Когда он снова посмотрел на обочину, овец уже не было. Ни одной! В круге света на коленях стояли два ребенка лет шести — восьми…

Они низко склонили головы, подставив Смиту свои беззащитные затылки: один лысый, как кабачок, у второго длинные тонкие косички свисали до земли. Мальчик и девочка. Оба они тоже были вымазаны чем-то жирно-красным, лоснящимся. И, похоже, оба были голые. Сперва Смиту показалось, что они как-то странно пританцовывают, дергая плечами и руками и словно пытаясь отбить мелкую чечетку коленями. И тут же до него дошло: они дрожат. Их просто колотит от ужаса!

Палман тоже заметил детей. И Маккойн заметил. Он выругался по местной связи, что с ним случалось довольно редко. Еще бы: в этой дикой стране даже малые дети, пусть они стоят перед тобой в чем мать родила, могут оказаться нафаршированными по самые уши взрывчаткой, или, что скорее всего, где-то за ними, на обочине, притаились боевики, только и ждущие, когда машины остановятся и откроются задраенные люки…

Прошла секунда, две, три… Колонна ползла на малом ходу, в наушниках воцарилась напряженная тишина. Смит, да и все понимали, что останавливаться нельзя, это подстава… И вдруг сквозь мерный рокот моторов прорвался нечеловеческий вопль. Мальчишка поднял голову — распяленный в крике рот занимал у него пол-лица, — вскочил и, схватив девочку за руку, бросился на дорогу, прямо под гусеницы «Абрамса»!

«Черт! Началось…» — подумал Смит, захлопывая смотровой люк и включая переднюю камеру. В следующее мгновение на него обрушился новый звук, плотный и тяжелый, как бетонное перекрытие. Смит, за свою короткую военную карьеру не бывавший ни в одной серьезной переделке, успел удивиться, насколько разительно он отличается от звука учебного фугаса… И лишь потом понял, что это не взрыв, не фугас, а всего лишь сирена экстренной остановки, включенная Бартом.

Он ударил по тормозам, едва не врезавшись танку в зад.

* * *

Дети лежали между гусеницами танка, едва не касаясь головами брюха машины — такие крошечные, хрупкие, что казалось, должны умереть от одного дыхания стальной громадины. Но они были живы и не переставая вопили во все горло. Барт, механик-водитель, чьи передние камеры почти упирались им в лица, тихо сказал Палману:

— Матерь Божья, вы только взгляните на это, сэр… Какой же наркотой их накачали?..

Лучи прожекторов и оружейные стволы обшаривали обочины, личный состав изготовился к бою и оставался на своих местах. Машины покинули только Маккойн и Андерс. Андерс стоял перед танком, прикрывая глаза от слепящего света фар. Мако присел на корточки и мрачно разглядывал черные детские пятки и худые спины с пунктирами позвоночника, сотрясающиеся крупной дрожью, словно в агонии. От них несло удушливой смесью свежей крови и пота и чего-то еще, незнакомого капитану. Но кровь, покрывающая эти худые тела, уже подсохшая местами, смешанная с комками песка и грязи, была не их кровью. Дети невредимы, Мако в этом почти не сомневался. И никакой взрывчатки на них не было.

Он осторожно взялся за одну из лодыжек и потянул на себя. Это оказался мальчишка. Какое-то время он сопротивлялся, вжимаясь в утоптанную глину, потом резко перевернулся, вырвался, вскочил, явив на мгновение капитану зареванное лицо с выехавшими из орбит глазами, и дал бодрого стрекача. Однако не успел капитан повернуть голову, чтобы обменяться взглядами с Андерсом, как мальчишка уже вернулся и рухнул перед капитаном на колени, вопя и стеная пуще прежнего.

— Пусть придет Ахмед, — сказал Маккойн.

Андерс побежал за переводчиком. Девчонка тем временем привстала на корточки, потом на колени и, выставив перед собой руки, подползла к капитану. Она уже не кричала, только шевелила губами. Глаза ее были закрыты. Мако невольно содрогнулся, увидев, как чудовищно, просто неправдоподобно она худа.

Появились Вик с Ахмедом. Ахмед встал над детьми, уперев руки в широко расставленные колени. В Ираке сельские учителя, видно, не привыкли сюсюкать с подрастающим поколением, и он что-то выкрикнул на своем языке. Повторил еще несколько раз, повысив голос. Мальчишка вдруг закрыл рот, замолчал. Было слышно, как стучат его зубы.

— Они сейчас в обморок грохнутся, — сказал Андерс.

Мальчишка заговорил, точнее, залаял, с трудом выталкивая звуки из сжатой спазмом гортани. Маккойну казалось, что его глаза тоже закрыты, но сейчас разглядел закатившиеся под самый лоб черные зрачки.

— Ничего не понимаю, — сказал Ахмед по-английски. — Говорит: съешь меня и улетай. Съешь и улетай.

— Больше ничего? — бросил Маккойн, не отрывая взгляда от мальчишки.

— Повторять только этот, — запнувшись, сказал Ахмед, у которого от волнения, похоже, тоже немного перепуталось в голове.

Зрелище было жутковатое. К тому же девчонка, как и предсказывал Андерс, вдруг молча завалилась на бок, ткнувшись лицом ему в сапог, да так и осталась лежать без движения. Андерс осторожно высвободил сапог и отступил в сторону.

— Спроси, откуда они взялись, — обратился Маккойн к Ахмеду. — Где их дом.

Ахмед спросил. Мальчишка никак не прореагировал, продолжая повторять на разные лады одно и то же. Ахмед прикрикнул на него и даже затопал ногами, словно дядюшка Скрудж из старых диснеевских мультфильмов. Ноль реакции.

— Хватит, — сказал Мако. Он повернулся к Андерсу: — Надо взять их с собой. Наверняка из того селения пришли. — Мако кивнул в сторону огней. — Позови своих ребят, пусть погрузят их в штабную машину, там теплее. Руни предупреди, пусть осмотрит девчонку… И заверните их в какие-нибудь одеяла, что ли.

Мальчишка не хотел садиться в машину, сопротивлялся, как бешеный, и орал с пеной у рта. Когда Фолз и Шарки, все перемазанные его «боевой окраской», хотели было дать ему хорошего пинка, он неожиданно скорчился, прикрыв руками голову, и затих, словно собрался умирать. В таком положении его и погрузили в салон. Девчонку устроили на разложенном сиденье в третьем ряду, подстелив кусок брезента. Руни колдовал над ней с неизменной своей нашатырной ваткой.