- Да ничего... – норвежка скривилась. – Вы за долгом явились? Тогда пусть все выйдут.

И зло отвернулась.

- Сначала выздоравливайте, – бросил я и вышел из комнатки.

Тьфу ты... бабы они и есть бабы...

Ужинал вместе со всеми, под аккомпанемент седого как лунь слепого старика, тренькавшего на гуслях и вещавшего неожиданно густым басом былину о новгородском беспредельщике Ваське Буслаеве.

Личный состав снова упился, впрочем, так же, как и хозяева. Но я, в отличие от прочих, не злоупотреблял медами, желания не было. И вообще, свалил из-за стола раньше времени.

День закончился, как и положено, в постели. С Забавой. А с кем еще. Дева вошла во вкус и уже сама ластилась, без принуждения и стимулирования. Эх, ладная девица. По душе, пришлась. С собой ее забрать, что ли?

А утро началось с неприятностей. Но обо всем по порядку.

Проснулся с рассветом и, как всегда, собрался на утреннюю тренировку. Одеваться помогал уже Ванятка. Пацана успели приодеть: кое-какая одежка осталась от моих пажей, а все по размеру подогнал корабельный баталер Питер, обладавший многим талантами, в том числе и портняжным. Короткий шитый серебром жакет, шоссы, сапожки по колено с отворотами, перепоясан ремнем, на котором болтается нож, что я ему подарил, на голове беретка, а вихры подрезали по бургундской моде – так что парень выглядел вполне по-европейски. Ванятка неимоверно гордился обновками, правда европейские штаны-колготы ругал втихомолку нещадно, чем очень смешил Забаву.

К моему удивлению, во дворе уже разминался Гром. Ну как разминался... крутил по-всякому здоровенное бревнище аки тростинку. Н-да... силушкой парня боженька явно не обидел. Старицы видно не было, а вот мои ближники, кривя похмельные рожи, потихоньку стали сползаться.

Увидев меня, приказчик поздоровался и с намеком показал на деревину, мол, не хочешь приобщиться?

Я улыбнулся и отрицательно покачал головой. Совсем не мой профиль. А вот братец Тук, как раз не отказался. Тоже дури в детине полно, и вообще, тягать тяжести национальная скоттская забава. Я не стал смотреть как они выпендриваются друг перед другом и занялся разминкой. Но завершить ее не получилось.

Во двор наметом влетел мужик, круто осадил лошадёнку, спрыгнул с седла и забежал в усадьбу. А через несколько минут появился уже вместе со Старицей.

Почувствовав неладное, я сразу подозвал Фена. И не ошибся в предчувствии.

- Княже, неладное случилось. Бабу нашу порешили, Василису-бобылку, люди говорят, что последним одного из твоих воев с ней видели. Он вроде как постоянно возле бабы той крутился.

По лицу боярина было видно, что он сильно огорчен известием. Оно и понятно. Как правеж править? А ну пришлый князь своего не отдаст? А силой не возьмешь, явно сила та не на его стороне. Да и государя Ивана можно прогневать, если на посла наехать.

Черт... и я в дурацком положении оказался. Не дай бог мой замазан, порву собственноручно. Предупреждал ведь уродов!

Оба приказчика выжидательно уставились на меня.

Я после коротко раздумья кивнул:

- Если мой убил, выгораживать не буду. Отдать не отдам – но сам накажу. А прежде надо все проверить. Вели седлать лошадей, поедем на место.

Через час мы уже были в поселке. Его жители совершенно преобразились, от прежней приветливости и гостеприимства не осталось ни следа, отовсюду слышался недовольный ропот.

- Возле ручья ее нашли... – посыльный ткнул рукой в сторону зарослей. – И досе она там лежит. Староста с людьми при ней, сторожат значитца. А крутился возле Василисы кривой фрязин. С ним оная вдова шашни крутила. Морда такая приметная, нос на бок свернутый. Длиннющий и горбатый. И глаз один прикрытый.

Фен исправно все переводил.

- Йохан Кривая Рожа! – догадался Логан. – Точно, тут не перепутаешь, из наших только у него такая морда. Но зачем ему?

- Отто... – бросил я Штирлицу. – Йохана в кандалы и под конвоем ко мне. А сам строй наших и будь готов занять оборону возле коггов.

- Как прикажете, сир, – шваб кивнул и ускакал в сторону пристани.

А сами мы направились к ручью.

Женщина лежала, раскинув руки лицом вниз возле самой воды. Задранный сарафан обнажал сильные ноги, выбившиеся из-под платка волосы светлым ореолом раскинулись по глинистой земле. Вся спина была залита кровью.

Староста и еще несколько людишек стояли поодаль, а возле трупа сидели на корточках наш падре Эухенио и еще один монах из монастыря.

Я спрыгнул с коня и подошел к ним.

- Что тут?

- Били в спину и в грудь, несколько раз, – вставая сообщил доминиканец. – Но как-то неловко, ни разу не попали куда надо. Женщина умерла не сразу, истекла кровью. Пыталась еще ползти.

И сразу же продублировал на латыни для своего православного коллеги. Тот степенно закивал соглашаясь.

- Тот фрязин постоянно ее сюда провожал! – со злобой выкрикнул староста. – Тут они и миловались. Люди видели! Врать не станут. Пусть на правеж татя отдают! Баба она скверная была, злобная, так за то живота не лишают. Детишки мал мала меньше сиротами остались.

- Нишкни, Митяй! – сурово рыкнул на него Старица и обернулся ко мне. – Вишь как дело обернулось, княже. Тебе решать.

- Тебе... – повторил Гром с неприкрытой угрозой. – Человек твой, княже, а земля русская.

Я задумался. Ну да, это та самая баба, с которой Йохан шашни крутил. Вот только зачем? И еще, он боец знатный, если бы хотел убить, убил бы с первого удара. А тут потыкано словно неумеха какой за нож взялся. Хотя кто его знает, как оно тут случилось. Вот же черт...

- Сир, – позади нас раздался голос Штирлица. – Доставили.

- Ты? – кротко поинтересовался я у фламандца.

- Говори! – рявкнул Логан. – Иначе...

- Ваше сиятельство! – Йохан упал на колени брякнув кандалами. – Пречистой девой Марией клянусь! Не я это!

- Дело ясное! – опять выкрикнул староста. – Мотря и Дуняшка видели, как они сюда утром шли. А потом тот фрязин из кущей один вышел.

- Был здесь утром?

- Был, – покаянно опустил голову фламандец. – Как всегда помогал.

- И что потом?

- Я понес ведра с водой назад, а она... она осталась...

- Зачем?

- Мыться... – выдавил из себя Йохан. – Делали мы с ней это, признаю. Но не я ее убил, клянусь!

- Даю тебе шанс признаться самому.

- Не я, клянусь...

- Капитан, прикажите профосу готовить инструменты.

- Сир! Можете приказать пытать меня! – тихо выдавил из себя фламандец. – Может я и признаюсь, но грех на вас будет.