Я ему рассказала. Я рассказала ему, что мы – это две половины, и объяснила, что это означает. Я рассказала ему, что мое сознание – это сознание человека из будущего. И что я перенеслась в тело его жены, потому что мне надо было уничтожить ненависть и гнев, которые были между нами, так, чтобы я могла быть счастлива в своей настоящей жизни, в 1994 году.

Слушал он с таким видом, как будто немало практиковался в выслушивании моих историй Когда я закончила, он сказал:

– Должен признаться, это одна из лучших. В самом деле, вам их нужно записывать. Может быть, у них найдутся читатели. Ну, а теперь, простите, мне надо идти спать. В тот же момент я вскочила и схватила его за руку:

– Я сказала вам чистую правду! Кто-то убьет нас через три дня.

– Н-да? А – кто же это?

– Я… я не знаю. Например, ваша, сестра, которая так безумно хочет замуж, потом эта страшная старуха, которая прячется в коридорах и утверждает, что вы принадлежите ей.

Его губы сжались в узкую щелочку.

– Что? Моя сестренка преступница? И еще, похоже, вы говорите, что Айя, моя старая няня, тоже убийца? Ей, конечно, не нравится, что вы распускаете обо мне грязные сплетни. Нельзя ее за эта винить.

– Вы должны меня выслушать! Мы должны…

– Да-да? Что же мы должны? Жить вместе как муж и жена? – Он отступил на шаг – Вы же понимаете, что это невозможно.

Я в упор посмотрела на него:

– Ну конечно – я понимаю – мне приходится страдать из-за того, что вы неполноценны.

По тому, как он на меня взглянул, я поняла, что опять переступила границу. Так что же с нами случилось: убийство? Самоубийство? Может быть, он убил сначала меня, потом себя? Если так, то почему никогда не были найдены останки леди де Грей? Отвернувшись, он вышел из комнаты.

Когда он ушел, я могла думать только об одном: я хочу домой. Домой, в мою безопасную квартиру, домой, в тот мир, который я понимаю. С трудом передвигая ноги, я поднялась по лестнице и легла спать.

Когда я проснулась на следующее утро, в моей голове была единственная мысль: мне нужно вернуться назад в мое время. Нора была совершенно, абсолютно права, мне ни в коем случае не следовало это делать. Я сделала все еще хуже, а не лучше. Знание не может помешать эмоциям. Хоть я и знала, что мы с этим человеком должны быть вместе, это ничего не меняло. Когда я писала книги, мне всегда хотелось выбросить те из них, с которыми у меня ничего не вышло. Насколько я понимаю, это была как раз такая история, с которой у меня ничего не вышло. Теперь нужно попытаться исчезнуть отсюда.

Но как? Как мне вернуться? Конечно, есть некоторый шанс, что через два дня, когда леди де Грей и ее злобный муж-импотент будут убиты, мое сознание вернется в настоящее время, но я боялась рисковать. Я хотела вернуться сейчас же.

Я выяснила, когда и где состоится завтрак, и умудрилась держать себя подобающе. Там, во время завтрака, я увидела Хьюберта де Грея, дядю Тавистока, милого человека, который с грустью посмотрел на меня и сказал:

– Если бы я мог сделать что-нибудь, чтобы предотвратить это, – я поняла, что он имел виду развод, – то я бы это сделал.

Там была и Эллен, и я попыталась что-нибудь узнать о нем.

– Он же устроил ваш брак. Как ты могла забыть Катрин? Он вас обоих очень любит.

После завтрака, когда я гуляла в саду, вернее сказать, я шагала взад-вперед, как делаю обычно, когда пытаюсь решить какую-то проблему, ко мне подошел старый мужчина по имени Джек, – на одном плече у него был горб, – подарил мне букетик цветов и прошептал:

– Жаль, что это все случилось с вами, леди, – и тут же исчез.

Нора когда-то говорила, что люди помнят то, что случалось с ними в прошлых жизнях. Та женщина, которая меня ненавидела, Айя, казалось, была везде. Она кидала на меня такие взгляды, что было похоже, что она хочет стереть меня с лица земли. Я чувствовала, что Катрин страшно боится ее. Тависток полагал, что его старая няня была совершенно безобидна, но на самом деле, если где-то и существовал несчастный и неприкаянный дух, то это была она. Я не могла не думать, что, наверное, понадобилось не одно поколение, чтобы ее ненависть ко мне достигла такой величины. Да, и еще где-то в глубине души я все время думала, что мне очень хочется, чтобы она меня любила. Это было, конечно же, смешно.

Нет, больше всего на свете мне хотелось не думать обо всех этих людях, а вернуться домой.

Объявление гласило:

ДЖАМАЛЬ-ВЕЛИЧАЙШИЙ МЕЙСМЕРИСТ МИРА -

ШЕСТОГО ИЮНЯ В ВОСЕМЬ ЧАСОВ

БУДЕТ ДАВАТЬ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ В БЭРИ,

В СЭЙНТ-ЭДМОНЕ

ТОЛЬКО ОДИН ВЕЧЕР!

Когда я прочитала объявление на последней странице газеты, которой отгородился от меня за ленчем мой молчаливый муж, я едва не подавилась своими овощами, ужасно приготовленными, по вкусу напоминающими мочалку.

– Что с тобой? – забеспокоилась Эллен, но муж любовь всех моих жизней! – не произнес ни слова. «Если бы я подавилась, это, вне сомнения, избавило бы его от траты времени и денег. И расчистило бы ему путь к его драгоценной Фионе, – подумала я. – Может, убийца – это она и есть?»

– Все в порядке, – ответила я. Первым моим желанием было сразу же спросить, можно ли мне поехать к этому мейсмеристу, но я решила держать язык за зубами и добраться до него потихоньку. Если я попала сюда под гипнозом, то, может быть, под гипнозом я и улечу отсюда.

Весь ленч я сидела как на иголках и с трудом могла дождаться, когда же я смогу потихоньку спросить у Эллен, где находится этот самый Бэри в Сэйят-Эдмоне. Насколько было мне известно, этот город был где-то в Чосере, а такие расстояния не казались маленькими во времена Эдуарда Седьмого.

Уже через час я шепотом попыталась расспросить Эллен.

Она посмотрела на меня в недоумении:

– Ты же не в тюрьме, Катрин. Поезжай куда хочешь, ну, а что касается Бэри, то это, как ты прекрасно знаешь, вовсе недалеко.

– Да, разумеется, – вслух сказала я, поднимая голову. – Как тебе кажется, можно нам поехать сегодня вечером вместе! Я имею в виду: ты-то как, не возражаешь?

Мне не очень хотелось отправляться в одиночестве, потому что я вообще-то понятия не имела о том, где нахожусь. Теоретически мне было известно, что я изъясняюсь по-английски, но, например, в саду работали несколько человек, которые говорили на таком языке, который скорее был арабским, если я что-то поняла, а другие? Гораздо лучше будет, если кто-то будет со мной.

Эллен отозвалась:

– Тэйви сегодня уезжает, так что мы может ехать куда хотим.

Все– таки чувствуя себя несколько странно, мы приготовились к путешествию. Катрин, похоже, всегда интересовалась вещами наподобие месмеризма и хиромантии не меньше, чем роскошными изделиями Фаберже, так что то, что я мечтаю встретиться с Джамалем, ее ничуть не удивило.