— Дар, я мечтаю или это золото? — хрипло спросил Леха у меня за спиной.

Я взвесил три штуки на руке. Очень тонкие пластинки, пальцами согнуть можно. Однако для своего размера увесистые.

— Слушай, а похоже! Смотри, отчеканены… Так это местные доллары!

— Ништяк, гопота! Это мы удачно зашли! — потер руки индеец. — Интересно, что на них можно купить?

— Думаю, скоро узнаем, — ответил я, пряча монеты в кошель. — Заметь, это не Земля. Вряд ли там кто-то занимается чеканкой таких золотых монет.

— Во Ростоцкий взбесился бы! — Лешка выпучил глаза от восторга.

Эх, Герман, Герман… Всего полтора километра вниз по ущелью, и уже есть отличные результаты. Что я тебе говорил? Если этот гиперсклад лакокрасочных материалов удачно перетащить на Кристу, то вполне можно стать миллионером ранга Ростоцкого. Краска у нас, в жарком и влажном климате — страшенный дефицит. Люди мудрят как только могут, изобретая секретные рецепты и методы. Те, у кого хоть что-то получается, сразу же становятся нужными людьми. А здесь такой ассортимент!

И золото. Надеюсь, олигарх в этот момент активно икает.

— А буржуям дуракам — толстой плеткой по бокам! — не выдержал я.

— Зачет! — рассмеялся индеец.

Через полчаса на связь вышел вьетнамец, сообщивший, что уже возвращается.

— Улары есть? — с нетерпением поинтересовался Лешка.

— Повезло, — ответил охотник.

— Винни, ты к воротам подходи, они открыты, — предложил я.

— Уже вижу, как вы катались! Конец связи.

Двух красивых птиц и тушу угластого ленивца добытчик оставил на траве.

— Какие планы, командир? — спросил он.

— Жрать охота! — я легко обозначил приоритет.

— Тогда занимаемся готовкой. Мы сейчас выпотрошим, команч продемонстрирует нам свое кулинарное мастерство. А ты, Дар, сходи пока к ручью, тут рядом растет черемша и что-то, похожее на дикий лук. Годится для приправы, Алексей?

Тот кивнул.

Значит, вполне может расти и золотой корень, вот бы найти — отменный чаек можно будет сварганить.

— А после? — спросил меня пацан.

— После обеда займемся протяжкой машины понизу.

— Зачем? Пиндосы наверняка уже все протянули! — беззаботно махнул рукой он.

— Нет уж, сам сделаешь — сам и поедешь.

— Правильно Дар говорит, — Винни повернулся к Лимонову. — А ты учись.

Наш выходец из Киргизии готовил уларов так, что можно было фильм снимать.

Для начала он утрамбовал тушки птиц в ту самую банку-кастрюлю, плотно закрыл ее, придавив импровизированную крышку камнем, и поставил на огонь.

— Чтобы температура повыше была, так быстрей сварится и упреет, — пояснил повар.

— Как в скороварке! — вспомнил я.

Тем не менее, улары долго кипели в отваре из собранных мной душистых трав. Набор специй у нас прост: черный и красный перцы да соль. Когда мясо, подгоняемое голодными молитвами будущих едоков, наконец-то сварилось, Лимонов бережно отделил кости от нежного птичьего мяса и выбросил их в ямку. Затем он начал разминать экстренно изготовленной вьетнамцем круглой палкой разваренное мясо до вязкого состояния, а потом положил туда большой кусок вытопленного над костром и остуженного в реке нутряного заячьего жира. Жир тут же начал таять, испуская приятный пряный запах черного перца и почему-то орехов. Взяв очищенный и тоже вываренный заячий желудок приличного размера, Алексей бережно переложил в него аппетитное варево, уминая его палкой. Получился плотный ком, который он осторожно прогрел над костром и тут же завернул в кусок мягкого пластика. Перетянул по краям веревочками и положил на камень, на котором начал безжалостно раскатывать уникальное кулинарное изделие в длинную колбасу.

— А теперь в ручей! Пусть остынет, тогда колбасу можно будет легко резать ножом, — с поварской нежностью поведал Лешка, старательно и аппетитно облизал мешалку и торжественно понес колбасу к воде.

— Тебе помочь? — заботливо предложил я.

— Не! Вы пока зайца пластайте потоньше, закоптим по-быстрому! И ставьте чай!

— Ты привяжи ее, привяжи! — волновался Винни…

Более вкусной колбасы я никогда не ел.

И теперь не боюсь оспы.

Но опасаюсь за пальцы…

Зачем я его за руль пустил, а?

Дать пацану возможность попрактиковаться на бездорожье? Нет, скорее сам решил отдохнуть на месте пассажира. Недальновидно я поступил, о-ох, твою душу, недальновидно!

— Опачки! А вот и дорожка! — излишне резко поворачивая на новый курс, Лешка, не отпуская педаль газа, выжал сцепление, отчего двигатель протестующе взвыл на повышенных оборотах и переключился со второй скорости на третью.

Блин, убрать его надо из-за баранки, на первой же остановке в кузов отправлю. Пошел навстречу, дал, понимаешь, немного порулить…

Пикап, развивая излишне большую для такой «дорожки» скорость, покатил дальше.

— Не гони, мать его! — в очередной раз крикнул я.

— Да я тихо, шеф! — огрызнулся Лимон, тупо врубаясь в кусты.

Прямо напротив меня по запыленному лобовому стеклу наотмашь хлестнула низко повисшая ветка дерева, похожего на северную иву, рапидной съемкой по кабине пикапа замелькали сетчатые тени. Тяжелый «Апач» ехал по низкому пролеску, распугивая его обитателей шумом двигателя и сладковатым запахом выхлопа.

— В лоб ему дай! — попросил я Винни, сидевшего посередине.

Больших деревьев больше не будет, закончились таежные красоты предгорий. Хоть в лесину не воткнемся со всей дури… Чистое голубое небо заслонили тонкие переплетения изогнутых крон. Я торопливо закрутил форточку — звуки чуть ослабли, теперь в кабине преобладал низкий рокот мотора и мои сочные ругательства.

Вьетнамец, выпучив глаза, ошарашенно молчал, Лешка рулил, «Апач» петлял между тощими стволиками и бесцеремонно ломал ветви кустов, раскинувшихся по долине вдоль дороги. Ралли! Никакая это не дорога. Партизанская тропа! Две извилистые, порой еле заметные среди кустов колеи с прерывающимся рядом высохшей травы, сплошь колдобины, лужи и выбоины. Старая дорога, размытая и заросшая. Справа ее поджимает небольшое болото, через которое мы перебрались по удачно найденному перешейку, а слева узкую полоску свободной от растительности земли охраняют заросли, тянущие к машине свои гибкие ветви.

На квадроцикле под ними бы прошли, не цепляясь. Но «Апач» — машина высокая, еще и лифтованная, так что достает в полный рост, зараза.

Эта дорога идет под углом с севера на юг, почти параллельно основной, которую мы хорошо разглядели сверху, когда спускались из горной долины в степь. Или в прерию, раз тут с гризлями-переростками борются именно американцы…