— Как и я, — Грум Лариному открыл глаза. — Так что, Виль? Где же ружья?

— Я не знаю, — Виль улыбнулся как ни в чем не бывало. — Руис говорил, что ружья точно есть, но они не у него. Сказал, в другом месте держит, для сохранности. Наверное, когда придет время, он Волку их отдаст, а Волк — нам.

— Я Руиса в глаза не видел, — Рейхар покачал головой. — И ружья тем более. Вряд ли Руис вообще интересуется, живы ли мы еще. Но Виль… Эх, Виль, ну как же так! А еще Пророк. Мог бы сразу предупредить меня, что я проиграю Груму дюжину бутылок отменного вина.

Виль сконфузился и ответ взгляд, а мужчины рассмеялись и над его смущением, и над всей нелепостью ситуации.

— Но ружья готовы, — бормотал Виль. — Ведь Руис сказал, что мои слова сбылись и ружья есть. Он ведь не мог меня обмануть.

— Может, и есть. Но кому из них стрелять? Что ж, пора идти, — Рейхар поднялся на ноги и отряхнул одежду от пыли. — Держитесь пока, я приду завтра. Постараюсь добыть свой проигрыш.

— Тебя-то что ж еще не схватили, Волк? — спросил вдруг Пегр. — Всех похватали, тебя — нет. Почему ты не в Трибунале?

— Закройся, — зарычал Грум, и в его голосе слышны были прежние нотки сильного и властного человека.

— А когда меня арестовывают, — серьезно ответил Рейхар Пегру, — так я сразу честно говорю, что несу голодным раненым еретикам еду и воду. И добрые слуги Церкви тут же меня отпускают, прослезившись и благословив.

Еретики посмеялись над невеселой шуткой, и Рейхар покинул подвал. На самом деле за эту дюжину дней его арестовывали уже дважды.

В Трибунале царило оживление: множество новых дел требовало рассмотрения, множество осужденных ожидали казни. Из шести личных агентов Слепца на докладе присутствовали только трое, остальные пропадали где-то в городе, в своих сектах.

— Что ж, дети мои, пока все складывается очень удачно, — проговорил с обычной доброй улыбкой Слепец, благословив своих личных агентов. — Теперь люди всего Королевства знают, что любой, кто попробует покуситься на Трибунал, несомненно потерпит поражение. Если бы не было твоей секты, сын мой Рейхар, пришлось бы, пожалуй, инсценировать нападение на здание самим. Я удовлетворен твоими действиями, Еретик.

Рейхар благодарно склонил голову, принимая похвалу. Слепец был доволен им — за одобрение старого Вожака любой из братьев готов был сделать что угодно.

— Но все остальное мне не нравится, — Вожак недовольно поджал губы. — Псы словно дичают. Я с самого начала был против охоты на ведьм, Псы отнимают у нас первейший и простейший путь проникновения в дикую стаю.

Братья разом согласно кивнули — женщина приносила еретической секте много пользы, ей, как никакому мужчине, удавалось и собрать новости, и распространить нужные сплетни, и добыть пищи, когда секта зарывалась в грязь, но Ордену еретичка была стократ полезнее, редкие братья-волки попали в свою секту не через близость с сектанткой.

— Великий Инквизитор был неумолим, прямой приказ королевы и одобрение короля… Этот бой мы проиграли, дети мои.

— Так это правда? — спросил Рут. — Насчет королевы и ее фаворита.

— Августейшие особы тоже люди, хоть и избранные Господом нашим на царствование, — вздохнул Слепец. — Псы же звереют из-за своего обета целомудрия. В местностях начали жечь детей, это мне тоже не по душе, но детей новых нарожают, а вот женщины — совсем плохо. Что ж, такова воля Господа, и пока воля его не переменится, мы смиримся. Рейхар, сын мой, принес ли ты Ордену добрые вести?

Рейхар начал доклад, и когда рассказал, что обещанные Пророком волшебные ружья так и не появились в секте, Вожак разочарованно махнул рукой:

— Ружей нет. Руис на свободе. Пользы от этих останков твоей секты больше нет. Везвер, сын мой, говори.

Рейхар понял, что его еретиков арестуют со дня на день. Логово их было известно Вожаку, значит, совсем скоро туда заявятся монахи-псы и заберут всех. Радость от похвалы растаяла утренним туманом, осталось чувство недоделанной работы. Несколько дней назад Слепец требовал от Еретика результатов, и вот срок вышел, а у него ничего нет. Пока еретики еще не арестованы, следовало приложить все усилия к тому, чтобы найти ересиарха. Хватит жалеть раненого Грума. Рейхар не любил пытки, ему, как врачу, претило увечить тело, но иного выхода теперь не оставалось, кроме мясника Лариному, в лицо таинственного ересиарха не видел никто из оставшихся на свободе еретиков. Впрочем, был еще Виль, но причинять боль этому мальчишке было бессмысленно — Рейхар знал такой тип людей, неспокойный, истеричный, больной душевно. Он помнил рассказы самого Виля и других еретиков, как Руис, чтобы вызвать у мальчишки-пророка предсказания, причинял ему боль, то вывихнув пальцы, то выбив сустав, то используя нож. Испытывая мучение, Виль быстро соскальзывал в особенное состояние, в котором мог пророчествовать. Словно прятался от боли в собственных видениях. Поэтому пытать пророка-Виля не имело никакого смысла: парень спрячется в бреду и окончательно сойдет с ума раньше, чем что-либо расскажет. «Но почему ты не сбежишь от Руиса, если он тебя так мучает? — спросил однажды Рейхар, увидев длинные белесые шрамы от ножа на плече мальчишки и убедившись, что, кроме Виля, его никто не слышит. — Сейчас ты волен идти куда угодно, Руис тебя уже не будет искать». «Я не проживу один, — просто ответил мальчишка, — кому нужен больной подмастерье? Куда я пойду? Он меня хотя бы кормит…»

Выслушав отчеты и отдав несколько мелких указаний, Вожак благословил Волков, и братья покинули его кабинет.

— Плохо, что женщин жгут, — сказал Рейхару брат Рут, когда они вместе подошли к выходу из крыла. — Еще хуже, что жгут без разбору. Хоть бы у нас осведомлялись, которая нам еще нужна. У меня-то сейчас секта мужеская, а вот брат Тенх из кожи вон лезет — сожгли его последнюю еретичку, а ведь уже и сговор с ней был, что приведет на сходку.

— Нелегко ему будет, — согласился Рейхар.

— А ты ведь, кажется, был близок с той Тшев, брат Еретик, — проговорил Рут неуверенно, словно припоминая.

Он внимательно разглядывал висящую на стене гравюру, изображающую житие святого Кару, и Рейхар был благодарен Руту за то, что он не смотрел на него.

— Да, был, — сказал Рейхар и счел нужным пояснить. — Только благодаря ей я вошел в секту. К тому же она переписывала книги, а значит, и хранила их.

— Плоть обоих Тшевов обратят в пепел сегодня, — Рут намеренно употребил официальную церковную формулу. — Ты будешь присутствовать?

— Нет, — сказал Рейхар.

— Почему? — крепенький и невысокий, еще ниже самого Еретика, брат Рут резво отвернулся от гравюры и теперь с интересом заглядывал Рейхару в глаза.

— Я ведь никогда не хожу на казни, — ответил Рейхар. — Ты же знаешь, дикие твари могут проклясть нас перед смертью. Один ты не боишься вечной тьмы, брат.

— Сказать откровенно, брат Еретик, большинство из них вообще не думают о нас, — доверительно сказал Рут. — Они узнают меня, но очень скоро им становится не до тех, кто собрался на них поглазеть. Проклинают только те, у кого перешиблен позвоночник, они долго не чувствуют огня. Но и они клянут не меня, а Псов. Я много лет провожаю плоть своих еретиков в пепел. Еще ни разу я не был проклят.