«Проси ее выйти за тебя замуж. Прямо сейчас!»

– Клэр…

– Не говори этого, – предостерегает она.

«Что еще за бенать? Она мысли мои читает, что ли? Клэр, кивни разок, если слышишь меня».

– Не уверяй меня, что это пустяки и тебе по фигу, что думают твои родители.

«Уф, слава богу».

– Отлично. Этого я не скажу. Просто я так думаю.

«Ты выйдешь за меня? Выйдешь за меня замуж? Ну почему, бенать, это так трудно выговорить? Сейчас ведь нет ничего более важного, чем задать этот, блин, вопрос!»

Вдруг брови у нее заходили, и она говорит:

– Пришла отличная мысль. А давай ты напрочь разгонишь все мои думы тем, что нежно отдрючишь меня прямо на кухонной стойке.

Лады, может, это и закончится предложением.

Не успел я ее удержать… а‑а, кому я лапшу на уши вешаю? Будто я и вправду удержу ее от того, чтобы трахнуться со мной на кухне. Она приподнимается на цыпочки и прижимается губами к моим. Поцелуй распаляет быстро, и ее язычок пошел гулять у меня во рту, ну и у меня тут же – столбом. Я оторвался от ее губ ровно настолько, чтобы подсадить ее на стойку рядом с раковиной. Ее ноги обхватывают меня по поясу, а руки возятся, расстегивая мои джинсы. Я и дух перевести не успеваю, как рука ее оказывается у меня в трусах, ладонью облегая напрягшийся член.

– Бенать, – бормочу, сходясь с нею лоб в лоб, пока она мучительно медленно оглаживает маленькой своей ручкой от самого основания до кончика. От движения ее руки у меня бедра заходятся, скольжу ладонями по ее голым ногам, пальцы неспешно пробираются ей под юбку, пока я не хватаюсь на ее бедрах за тесемки, которые называют трусиками.

Клэр разводит ноги, снимая их с моего пояса, дразняще болтает ими на краю стойки так, чтоб я сумел стащить с нее черный кружавчатый лоскут ткани и швырнуть его на пол.

Мой взгляд скользит по ее длинным, гладким ногам, юбка задирается выше бедер. Позволяю рукам следовать за взглядом, касаясь каждого дюйма кожи, до которого добираются глаза. Руки мои, расставаясь с ее ногами, скользнули за бедра и улеглись ладонями на попке, подтягивая все тело ближе к краю стойки.

Ее руки перешли на резинку моих боксерок, и я едва не завыл, перестав ощущать поглаживания ее теплых ладоней и пальцев, ввергавших меня в забытье. Обеими руками она стянула с меня боксерки так, что член, почуявший свободу, рванул ввысь.

Я еще больше придвигался, стоя у нее меж ног, пока мой наконечник не ткнулся в исходившую влагой цель. Скрежеща зубами от жуткого желания оказаться внутри ее, я просунул самый кончик в пышущее жаром жерло и стал кругами водить им вокруг клитора. Ее ноги вновь скользнули мне на бедра, она сцепила их ступнями у меня за спиной, а коленями уперлась мне в зад, все крепче и крепче прижимая к себе, и я неспешно, по чуть-чуть, вошел в нее целиком.

– Ба-а‑а‑ажественно, – прошептал я ей прямо в губы, упираясь своими бедрами в нее.

– Это лучший изо всех наших «телефонных звонков», – сказала она со смехом, обнимая меня руками за плечи.

– Мне еще ни разу не доводилось «звонить по телефону» на кухне. Всякий раз это представлялось какой-то антисанитарией, – признался я, дав Клэр приподнять бедра, чтобы еще теснее сходиться при моих толчках.

– Уж пожалуйста, не заставляй меня думать про то, что ты на этой стойке только-только нарезал жаркое, – выговорила она слова вперемешку со стонами.

– По крайности, мы занимаемся этим уже после того, как я резал мясо. А то бы мы угостили своих родных и друзей обжаренной попой под соусом из секс-секреций.

Пальцы Клэр скользнули мне на загривок и так крепко вцепились в волосы, что я вздрогнул и даже сбавил темп.

– Ты в уме? Хочешь, чтоб меня стошнило на тебя, когда мы этим занимаемся? Никогда, слышь, больше никогда-никогда не произноси такого.

Хмыкнув, прижимаю ее тело еще крепче к себе, обхватив ее руками. Пытаюсь, как могу, помедлить со своими движениями, только, бенать, как же оно приятно-то! Прокладываю поцелуями дорожку на ее шее и начинаю водить бедрами вкруговую. Ногти Клэр впиваются мне в лопатки, я чувствую, как содрогается все ее тело.

– О, боже мой, – стонет она. – Еще, еще, не замирай.

«Вот сейчас и надо просить ее выйти за меня замуж. Если я попрошу, когда она кончать будет, наверное, у нее не получится ответить «нет». Такое просто физически невозможно. Типа как траханьем беса изгонять. ВЛАСТЬ ОРГАЗМА ПОКОРЯЕТ ТЕБЯ!»

– О‑о‑о‑о‑ах! – едва не кричит она, вжимаясь в меня и откидываясь головой на полку у себя за спиной, пока в ней нарастает истомная волна.

«Выходи за меня, замуж за меня, милая, за меня».

– Да! О, боже мой, да!

«Балдежно, если б я смог сделать вид, будто наш разговор только что состоялся вне моей головы, и убедить ее в этом. Прямо сразу стал бы сообщать всем вокруг, что она сказала «да». «Да, бабуль, мы женимся! Что говоришь? Как это меня угораздило? О, я трахал ее на кухонной стойке, ну, знаешь, где люди еду готовят, и оно как-то выскользнуло! Да нет, не член. Вопрос».

Я уперся рукой в стойку рядом с ней, чтоб потверже стоять на ногах, все быстрее качаясь вперед-назад и глубже пробиваясь в нее, гоня от себя всяческие мысли про разговор с бабушкой о выскальзывающих пенисах.

Благо, что с Клэр каждый раз – как впервые. Просто безо всей той пьяни, кражи девственности и незнания имен друг друга. Я как никогда ясно понимаю, что она – именно та, с кем я хочу провести остаток всей моей жизни. Снимаю одну руку с ее попы и скольжу пальцами вниз, туда, где мы сочленены. Клэр делает судорожный вздох, когда кончики моих пальцев ласкают ее, подгоняя приход истомного забытья. Она кончает быстро, со стонами произнося мое имя, жаркое дыхание пышет мне в ухо. На свете нет ничего более распаляющего, и мое собственное забытье с дрожью прокладывает себе путь и буйно исторгается из меня. Я зарываюсь лицом в излучину ее шеи и кричу слова, которые не давали мне покоя несколько недель. Ну, не ору на самом-то деле, зато сдавленно (губы ведь мои впиваются ей в кожу!), но вполне громко произношу их.

Несколько минут мы нерасторжимо слиты в объятиях, тяжело дышим и не произносим ни слова.

Черт! Наверное, она обиделась, что я предложил ей выйти за меня, когда сам кончал, и считает это всего лишь благостной блажью после оргазма и чем-то в том же, бенать, духе. Поэтому и не говорит ничего.

Я оторвал голову от излучины ее шеи, искоса глянул на нее. Клэр смотрит на меня как-то странно, едва ли не так, словно от одного моего вида у нее начинаются нелады с желудком.

А вот это уже супер! Мысль выйти за меня замуж вызывает у нее позыв к рвоте.

– Хм, Картер…

– Да лады, лады. Тебе не надо ничего говорить, – быстро говорю ей.