— И что вы предлагаете? — спросил «Москва».

— Я выяснил, что Бриттани Хэймар приезжала к Уриилу за день до того, как его нашли мертвым, и сразу после встречи улетела обратно в Штаты.

Лица у присутствующих заметно вытянулись, все начали озадаченно переглядываться.

— Я тут же отправил следом Филипа Армана. Он должен был временно вывести ее из игры, — сообщил Фортье.

— И что? — не выдержал «Москва».

— Филип выбрал огнестрельное ранение…

Гости разом ахнули.

— Он заверил меня, что не станет ее убивать, — продолжал Фортье. — Пока Хэймар лежала в больнице, он собирался скопировать из ее компьютера материалы, относящиеся к новой книге, чтобы доставить их в Монако на наш общий суд. Непосредственно перед вашим приездом я получил сообщение, что Филип сейчас в «Отеле де Пари», а материалы вскоре прибудут с посыльным.

— Вы считаете, что Хэймар причастна? — спросил «Лондон».

— Полной уверенности нет, но не забывайте, что у нас сейчас две головные боли, — сказал Фортье. — Недавние смерти и предотвращение утечки информации, могущей навредить нашему священному ордену. Из-за последних публикаций в прессе и своей новой книги «Подложный Иисус» Хэймар теперь первая на подозрении. Не будем забывать и об отце Джозефе Романо. Филип получил указание организовать улики в покушении на Хэймар против отца Романо. Это на время выведет их обоих из игры.

— Рафаил уверял, что отец Романо не представляет угрозы, — заметил шотландец. — Он ничего не знает.

Фортье испепелил его взглядом:

— Рафаила больше нет. И это меняет дело, не так ли?

— Считаю, что нужно собрать оставшихся и заново их рассредоточить. Пусть скрываются до тех пор, пока угроза полностью не исчезнет, — предложил «Москва».

— Но сделать это необходимо, не привлекая к ним лишнего внимания, — добавил «Лондон». — Не исключена слежка. Человек, владеющий информацией, может оказаться куда опаснее вооруженного бандита.

Мелодичный звон развеял тягостную атмосферу в комнате. Фортье встал:

— Вероятно, доставили донесение от Филипа и материалы исследований, скопированные у Хэймар.

По пути к интеркому он вдруг задумался. Может быть, кто-то в Совете или в Ближнем Круге все же дознался правды о манускрипте? Неужели рвение, направленное на то, чтобы сцементировать основы священного ордена, предопределило его крах?

Романо колебался, не зная, как отреагировать на заявление Бритт, и бездумно таращился на страницу блокнота, где его рука машинально выводила каракули. Он не хотел открыто оспаривать подлинность манускрипта, хотя испытывал на его счет большие сомнения. Сколько уже было случаев, когда «настоящие» артефакты и документы успешно проходили первичный анализ, а впоследствии оказывались обычными подделками… Сама Бритт тоже не внушала полного доверия. Романо раздражала ее манера взглядывать украдкой, словно она что-то недоговаривает. Вероятно, она совершенно искренне предается своим эксцентричным воззрениям, но чересчур увлеклась нетрадиционными концепциями и забрела совершенно не в ту степь. Что-то в ней чрезвычайно настораживало священника.

Наконец он оторвался от блокнота и увидел, что к нему обращены три пары глаз: все ждали какого-то ответа.

— Я бы хотел взглянуть на эту рукопись, — произнес он. — Мне много раз приходилось заниматься толкованием старинных манускриптов и подтверждать их подлинность.

— Мне очень важно услышать ваше авторитетное мнение, — оживилась Бритт. — Но у меня есть условие: вы позволите мне сослаться на ваше мнение в новой книге?

Романо вовсе не улыбалась идея оказаться в гуще кривотолков, поднятых прессой и оспаривающих истинность церковного учения. Но ведь он сам требовал от своих студентов доискиваться истины, через какие бы дебри ни пролегал путь к ней!

— Я всегда отвечаю за свои слова, — произнес он. — Итак, где и когда?

Он перехватил взгляд Бритт, брошенный на потрепанную кожаную сумку, лежащую на стуле у письменного стола священника.

— Давайте в начале недели, — предложила Хэймар. — В понедельник или во вторник. Я принесу манускрипт с собой, и вы сможете исследовать его в вашей лаборатории.

— Лучше в понедельник, — ответил Романо.

— Отец, разве так годится? — вмешалась Карлота.

— А что тебе не нравится?

Будем считать, что все эти страсти-мордасти нам не страшны и прятаться смысла нет. Зато никто не станет спорить, что дело именно в рукописи. Может, профессор Хэймар и не ошибается — тогда человек, первым позвонивший ей и приславший потом манускрипт, к покушению отношения не имеет. А если за ней действительно следят? Отца Маттео и отца Метьюса уже убили. Этим людям наверняка известно о вашей дружбе с отцом Метьюсом. Если он владел какой-нибудь информацией, то и вас теперь будут подозревать в том же. Они ведь уже добрались до профессора Хэймар и ранили ее.

— Где сейчас рукопись? — перебил ее Романо.

— Заперта в моем сейфе, — ответила Бритт. — Но в рассуждениях Карлоты есть рациональное зерно. Пока я лежала в лечебнице, кто-то забирался в мой компьютер, хотя квартира не вскрыта.

— Тогда, выходит, кто-то точно подозревает: вы знаете лишнее. Или он охотится за папирусом, — заключил Романо. — Пусть рукопись остается в сейфе до тех пор, пока компетентные органы не разберутся, кто за всем этим стоит.

— Я тут пока немного систематизировал наши загадки, — сообщил Чарли, прокручивая на мониторе текст с подцвеченными абзацами. — Общий момент один: телефонные звонки. Уверен, что ФБР без труда определит, откуда они поступили.

Романо достал бумажник, отыскал визитку агента Катлера и протянул ее Бритт, а затем пододвинул к ней телефонный аппарат:

— Чарли прав. Вам следует немедленно сообщить в Бюро об этих звонках и о встречах с покойными священниками.

Но Хэймар неожиданно положила визитку на стол, резко поднялась и порывисто схватила сумку:

— Простите, это невозможно. Не сейчас.

Она повернулась и направилась к двери. Романо снял трубку:

— Если вы не хотите сами позвонить в ФБР, я сделаю это за вас.

Отец Синклер вошел в холл отеля «Роял Сент-Чарльз» и занял очередь у круглой регистрационной стойки. Из середины стола вырастала огромная серебристая колонна и уходила ввысь, под самый потолок. На полпути к своду ее обхватывал широкий металлический венчик с подсветкой, отбрасывавшей на поверхность стойки бледно-желтые овальные блики. Синклеру было непонятно, почему Гавриил выбрал именно этот дорогой отель в двух шагах от Французского квартала. Заведение было куда шикарнее прежних приютов Синклера, особенно по сравнению со скудостью будущего миссионерского житья в Гватемале. Впрочем, Гавриил, конечно же, привык жить в роскоши.