Я рванул вперед, к зашторенным, ярко подсвеченным изнутри окнам, едва различая дверь, только верхнюю, застекленную часть ее. Транспорт начал вставать на другой половине улицы. Патрульная машина тоже встала, лишившись какого-либо маневра. Передние дверцы открылись, выпуская двух вооруженных полицейских. Они чуть отставали от пары своих коллег, находящихся от меня по левую руку, но так или иначе успевали перекрыть мне путь к отступлению. Уверенности им придавал очень важный момент: я не мог воспользоваться транспортом.

Дверь. Лишь бы оказалась незапертой дверь стоматологической клиники. Я мог бы блокировать ее изнутри ножкой стула, пропихнув его через дверную ручку к дверной коробке. Я рванул дверь на себя. Черт! Она была закрыта изнутри…

– Стой! Руки!..

Полицейские были в десятке метров от меня. Другая пара поотстала на такое же расстояние. Четыре ствола против двух кулаков. Проиграть им этот эпизод значило проиграть всю игру. На кону стояла моя жизнь, и, похоже, сейчас за нее никто не дал бы и ломаного гроша.

Я бегло огляделся. Картина на миг замерла, как будто для того, чтобы я сумел запомнить каждый мазок этого вечера. Разбитая витрина. Прижавшиеся друг к другу манекены. Онемевшие прохожие. Заглохший поток машин. Вскинутые для выстрела руки полицейских. И картина эта стала покрываться трещинами, превращаясь в хрупкий витраж. А за ним – ничего. Черное безмолвие.

Эта картина была бы неполной без застывшей рядом со мной девушки. Хамелеон, слившийся со стеной. Но я различил его в примитивных узорах кирпичной стены и выдрал из нее.

– Кричи или умрешь! – дыхнул ей в ухо. – Громко, ну! – И прикрылся девушкой, заняв ее место у стены. – Назад! Или я убью ее! Назад!..

Полицейские остановились, но оружия не опустили.

Я сделал шаг к двери. Прижимая к себе девушку одной рукой, локтем другой руки разбил стекло, просунул руку внутрь и сразу нащупал замок. (Боже, сколько замков я открыл, тайно проникая в помещения!..) Как слепой считывает комбинации выпуклых точек букв и цифр азбуки Брайля, так и я прочитал пальцами это устройство и мысленно разложил его на части: ручка ригеля, петля скобы и петля ригеля, основание запорной планки. Сейчас меня задерживала примитивная, но надежная дверная задвижка, сработанная, скорее всего, в стиле ретро. Надавив спиной на дверь и тем самым ослабляя давление ригеля на скобу, я потянул за его ручку. Он сдался неожиданно легко и с громким стуком ударился в петлю, на которую изнутри можно было вешать замок.

Я отступил от двери и дернул ее на себя, заодно высвободил руку и отпустил заложницу. Волосы девушки пахли жасмином. Этот аромат очень подходил ей. Генный запах ее волос и запах жасмина с миндалем были созданы друг для друга. Я коснулся ее волос губами, бросил ей:

– Извини. – И еще: – Спасибо!

Затем подтолкнул ее в сторону полицейских, но так, чтобы она еще послужила мне щитом, и дернул дверь на себя. Она открылась – на ширину ладони – и остановилась, как будто кто-то застопорил ее ногой. Цепочка. Чертова дверная цепочка удерживала сейчас дверь и меня от «незаконного вторжения»! Открывая задвижку, я не мог нащупать цепочку через брешь в верхней части двери: она была много выше замка.

Я развернулся, подставляя спину под пули, и что есть силы рванул дверь на себя. Отчаяние сыграло со мной злую шутку: цепочка оказалась хлипкой, и я, с корнем вырвав запорную планку, оказался на асфальте. Удар спиной о твердое покрытие был настолько сильным, что вырубил весь свет на улице. Но включил злобный огонь в глазах полицейских, наставивших на меня оружие:

– Не двигайся!

Вот и все, сдался я. Вот и все. Я не смог бы подняться без посторонней помощи.

На помощь этой паре спешила еще одна – из патрульной машины. Боковым зрением я увидел стремительно приближающуюся фигуру человека. Она с ходу врезалась в первого полицейского, а тот, падая, подмял под себя второго. Удар был такой силы, что «эффект домино» распространился бы на целое отделение полиции.

Я увидел чью-то руку, услышал знакомый, вроде как из далекого прошлого, голос:

– Вставай, Павел, уходим!

Я успел изумиться: «Павел». Так официально. Он мог бы назвать меня одной буквой: «П».

Я пришел в себя, и смена настроений меня ничуть не удивила. Человек, спасший меня от пули, уводил меня в стратегически неверном направлении – просто подальше от места происшествия. Я схватил его за руку:

– За мной, быстро! И пригнись.

Не успел он перешагнуть порог стоматологического кабинета, как в дверной косяк ударила пуля.

– Вот видишь?

– Да уж, – ответил он.

Все в этом небольшом холле, который просился называться прихожей, соответствовало моему воображению. И первое, что я сделал, – это блокировал дверь стулом, просунув его ножку через дверную ручку и вдоль коробки. Теперь, чтобы выдернуть стул через брешь в верхней трети двери, полицейским понадобится время. А нам нужно было поторопиться, чтобы не нахватать пуль через эту брешь.

Путь в лечебную часть стоматологии, расположившейся в двухэтажной квартире жилого дома, лежал через лестничный марш и короткий коридор. На стене стоматологии висели репродукции картин, больше подходивших для стен морга: «Крик» Эдварда Мунка, «Портрет философа» Любови Поповой. Между ними – план экстренной эвакуации, обрамленный оконным штапиком.

– План, – указал на схему Юрий.

– Это не тот план. У меня есть свой.

– Но здесь указан пожарный выход.

– Дверь не откроется, если даже мы подожжем это здание. Ты хоть раз взламывал сейф… Юрий Михайлович, кажется?

– Да, – подтвердил он. – Ни разу.

– На досуге потренируйся на двери пожарного выхода.

Внизу раздался грохот. Полицейские высаживали дверь, вместо того чтобы распахнуть ее наружу, убрав стул. Они будут лупить по ней, пока их не остановит хотя бы тот толковый малый, который в соседнем магазине разнес меня приемом айкидо.

Я резко распахнул дверь в кабинет. Стоматолог, лет пятидесяти пяти, и его молоденькая ассистентка, услышав грохот внизу, успели привести себя в порядок. Правда, медсестра застегнула халат, что называется, не на те пуговицы, но в таком виде – слегка растрепанная, раскрасневшаяся, застигнутая врасплох – выглядела еще более привлекательно.

– Внизу ваша жена, доктор, – объяснил я ситуацию стоматологу. – Слышите, как она выламывает дверь?

По его испуганным глазам я увидел, что он поверил мне.

– Закройте кабинет. Ключи у вас, наверное, в кармане.

Я сорвал жалюзи, распахнул окно. Став одной ногой на стол, а другой – на широкий подоконник, изготовился для удара и начал бить ногой в край решетки, чтобы она меньше пружинила. С третьего удара она подалась вперед. Еще один удар, и решетка, державшаяся на соплях, полетела вниз. Я глянул в том направлении и передал привет Узбекистану.