Актер. (Дорис) Тебя.

Дорис. (шепотом) Я его видела в кино. Отвяжись от него.

Актер. Он написал эту пьесу.

Дорис. И очень претенциозную!

Актер. (в трубку) Она не хочет подходить. Говорит, что ваша пьеса претенциозная.

Вуди. О господи. Ладно, перезвони потом, расскажешь, чем кончится.

Актер. Хорошо. (Вешает трубку. И, уставившись на телефон, обдумывает слова Вуди Аллена.)

Дорис. А мне нельзя поучаствовать в вашем спектакле?

Актер. Не понимаю… ты что, актриса? Или настоящая, но вообразила себя актрисой?

Дорис. Я всегда хотела выйти на сцену. Но мама надеялась, что я стану медсестрой. А папа считал, что главное – удачно выйти замуж.

Актер. И что же ты выбрала?

Дорис. Сейчас работаю в одной фирме. Мы выпускаем обманчиво неглубокие тарелочки для китайских ресторанов.

Входит Грек.

Грек. Диабетий, Гепатитий! А вот и я, Трихинозий. (Приветствия экспромтом.) Я прямо с Акрополя. Беседовали с Сократом, и он доказал, что меня не существует, так что настроение – понимаете. Тем не менее прошел слушок, что вы ищете хороший финал. Думаю, у меня есть то, что надо.

Автор. Правда?

Трихинозий. Кто такая?

Дорис. Дорис Левайн.

Трихинозий. Грейт-Нек?

Дорис. Точно.

Трихинозий. Раппапортов знаешь?

Дорис. Раппапорт? Мирон?

Трихинозий. (кивает) Мы с ним работали у либерал-демократов.

Дорис. Какое совпадение.

Трихинозий. Это у тебя был роман с мэром Линдсеем?

Дорис. Я-то не возражала, но он не решился.

Автор. Так что за финал?

Трихинозий. Ты гораздо симпатичнее, чем я представлял.

Дорис. По-честному?

Трихинозий. Прямо сейчас бы с тобой переспал.

Дорис. Сегодня мой день.

Трихинозий пылко берет ее за руку.

Прошу тебя. Ведь я девушка. Правильно?

Из-за кулисы выглядывает суфлер. Он в свитере, в руках – текст пьесы.

Суфлер. «Прошу тебя. Ведь я девушка». Правильно. (Исчезает.)

Автор. Ну, черт возьми, так какой же финал?

Трихинозий. А? А! (За сцену.) Мальчики!

Несколько греков выкатывают какое-то громоздкое устройство.

Автор. Ну и что это, черт побери, такое?

Трихинозий. Это – финал.

Автор. Не понимаю.

Трихинозий. Я работал над этим шесть месяцев. Перед вами машина, которая разрубит все узлы.

Автор. То есть?

Трихинозий. В последней сцене, когда кажется, все погибло и жалкий раб Диабетий оказался в положении более чем безнадежном…

Автор. Ну?

Трихинозий. …с небес грозно и торжественно нисходит всемогущий Зевс, отец бессмертных богов, и, потрясая молниями, приносит спасение группе благодарных, хотя и ничтожных смертных.

Дорис. Деус экс махина.

Трихинозий. Слушай, гениальное название!

Дорис. У меня папа работает в «Дженерал электрик».

Автор. Я все-таки не понял.

Трихинозий. Подожди, посмотришь, как она действует. На ней-то и прилетает Зевс. У меня большие виды на эту штуку. Софокл уже заказал одну. Еврипид просит две.

Автор. Но это меняет весь смысл пьесы.

Трихинозий. Молчи, пока не видал. Бурситий, надевай-ка доспехи. Полетаем.

Бурситий. Я?

Трихинозий. А что?

Бурситий. Я боюсь.

Трихинозий. Шутит… Пошел, идиот, спугнешь клиента. Он сейчас. Ха-ха.

Бурситий. Но я боюсь высоты.

Трихинозий. Залезай давай! Живее. Пошли. Не забудь костюм Зевса. Пожалуйста, все приготовились к презентации.

Уходят. Бурситий – протестуя.

Бурситий. Мне надо позвонить страховому агенту!

Автор. Значит, по-твоему, в конце появляется Бог и всех спасает?

Актер. Мне нравится. И зрители не пожалеют, что потратили деньги.

Дорис. Он прав. Голливудский рецепт.

Автор. (выйдя на середину сцены – с пафосом) Но если Бог спасает всех, то, выходит, человек не несет ответственности за свои поступки!

Актер. И ты удивляешься, что тебя перестали звать на вечеринки?

Дорис. Но без Бога все лишено смысла. Жизнь лишена смысла. Мы лишены смысла.

Мертвая тишина.

Ой, как захотелось прилечь!

Автор. Потом. Я не настроен.

Дорис. Правда, что ли? (В зал.) Никто не хочет со мной?

Актер. Прекрати! (В зал.) Спокойно, она шутит.

Автор. Я убит.

Актер. Почему?

Автор. Я не знаю, верю ли я в Бога.

Дорис. (в зал) Я серьезно.

Актер. Если Бога нет, то кто создал мир?

Автор. Не знаю, не знаю.

Актер. Что значит «не знаю»? А когда ты узнаешь?

Дорис. Ну правда, кто-нибудь идет со мной спать?

Мужчина. (встает в зале) Я пересплю с девушкой, если никто не хочет.

Дорис. По-честному, сэр?

Мужчина. Да вы что? Посмотрите, какая девушка! Неужели тут нет ни одного нормального мужика? А? Опять сплошные очкастые еврейские красные пидарасы?

Из-за кулисы выходит Лоренцо Миллер; одет современно.

Лоренцо. Сядь на место. Ты понял, нет?

Мужчина. Ладно, все нормально.

Автор. Кто вы такой?

Лоренцо. Лоренцо Миллер. Я сочинил этих зрителей. Я драматург.

Автор. Что вы имеете в виду?

Лоренцо. Я написал: пестрая толпа жителей Бруклина, Манхэттена и Лонг-Айленда заполняет зрительный зал и смотрит спектакль. И вот они здесь.