С этим делом он управился быстрее, чем с получением кредитного чипа: показал лицензию — замочек открылся. Посылка была крупнее, чем он ожидал, но даже для такого размера казалось тяжеловатой. Попросту тяжеленной. Дорогостоящая на вид упаковка на пенной основе, очень тщательно опечатанная серой пленкой из пластика и утыканная со всех сторон анимированными голограммами "ГлобЭкс Максимум Экспресс", стикерами таможни. Он изучил накладную. Она вроде бы пришла из Токио, но только на первый взгляд, потому что накладная была подписана фирмой "Парагон-Азия Дейтафлоу" по адресу Лайгон-стрит, Мельбурн, Австралия. У Райделла не было знакомых в Австралии, но зато ему было известно, что доставка любого груза на международном судне в любой из подобных приемных пунктов "ГлобЭкс" считалась предприятием, во-первых, невозможным, а во-вторых, определенно подсудным и незаконным. Без адреса получателя, будь то частное лицо или фирма, было не обойтись. Эти приемные пункты занимались исключительно местной доставкой.

Черт побери. Штуковина была слишком тяжелой. Он обхватил ее рукой — все два фута в длину и шесть дюймов в диаметре — и потащился обратно, забрать свою сумку.

* * *

Которая теперь стояла открытой на маленькой стойке, а безбровый охранник, в свою очередь, держал на весу неоново-розовый "драконовский" ранец Райделла.

– Что ты тут делаешь с моей сумкой?

Охранник поднял голову.

– Это имущество "Счастливого дракона".

– Тебе не положено копаться в сумках клиентов, — сказал Райделл, — так говорит ноутбук.

– Я обязан рассматривать это как кражу. У вас здесь имущество "Счастливого дракона".

Тут Райделл вспомнил, что положил керамический кнопарь в свой ранец, потому что не смог придумать, что с ним еще можно сделать. Он попробовал вспомнить, законно ли это или же незаконно — здесь, наверху, на Севере. В Южной Калифорнии было, например, так, а в Орегоне эдак.

– Это мое имущество, — сказал Райделл, — и ты мне его отдашь, прямо сейчас.

– Уж извините, — сказал охранник с вызовом.

– Эй, Райделл, — раздался знакомый голос, и дверь распахнулась с такой страшной силой, что Райделл услышал отчетливый хруст в механизме автоматической защелки. — Сукин ты сын, ты все еще с яйцами или хана?

В мгновение ока Райделла поглотили пары водки и похотливого тестостерона. Он обернулся и увидел Кридмора, который зловеще скалился, однозначно потеряв человеческий облик. У него за спиной маячил мужчина, коренастый, бледное лицо, темные глаза близко посажены.

– Ты, алкаш, — рявкнул охранник, — пошел вон отсюда.

– Так-так, значит, я алкаш. — Кридмор скорчился, будто его мучила душевная боль. — Говорит, что я алкаш… — Кридмор поворотился к стоявшему позади мужчине. — Рэнди, этот козел говорит, что я алкаш.

Уголки губ дородного мужика, у которого был странно маленький и нежный для такого тяжелого и заросшего лица рот, мгновенно опустились вниз, как будто он был неподдельно и очень, очень глубоко огорчен тем фактом, что одно человеческое существо смело третировать другое таким непотребным образом.

– Ну так порви этому педриле очко, — мягко посоветовал крепыш, будто подобная перспектива сулила радующую душу возможность, пусть и маловероятную, поиметь веселье после такого большого разочарования.

– Я алкаш?!! — Кридмор опять повернулся к охраннику. Он наклонился над стойкой, так что его подбородок коснулся верха райделловской сумки. — В каком дерьме ты здесь собираешься вывалять моего приятеля?

Кридмор излучал опасность не хуже рептилии, обожравшейся амфетаминов, его гнев не поддавался измерению по шкале млекопитающих. Райделл увидел, что у Кридмора начался тик, размеренно и непроизвольно пульсировал мускул на щеке, словно крохотное запасное сердце. Поняв, что Кридмор безраздельно владеет вниманием охранника, Райделл сгреб левой рукой сумку, а правой — розовый ранец.

Охранник сделал попытку вернуть их себе. Что, несомненно, было ошибкой, так как хватательный рефлекс заставил его выбросить вперед обе руки.

– Соси член!!! — взвизгнул Кридмор, выдав удар с такой бешеной скоростью и энергией, каких Райделл от него не ожидал, кулак певца кантри погрузился по самое запястье в брюхо охранника, прямиком под ложечку.

Ошалев от такой неожиданности, страж согнулся пополам. Кридмор уже замахнулся, чтобы врезать ему по роже, но Райделл успел опутать запястья Кридмора лямками сумки, едва не грохнув объемистую посылку на пол.

– Канаем, Бьюэлл, — сказал Райделл, вытолкав Кридмора в дверь. Райделл знал, что сейчас кое-кто долбанет ногой по особой кнопке в полу.

– Этот козел утверждает, что я алкаш, — выразил свой протест Кридмор.

– Ну что тебе сказать, Бьюэлл, ты действительно алкаш, — задумчиво сказал крупный мужчина, поспевая следом.

Кридмор хихикнул.

– Пошли отсюда, — сказал Райделл, двигая к мосту. Не снижая темпа, он пытался не выпустить "подарок" "ГлобЭкс", ненадежно зажатый подмышкой. Порыв ветра швырнул ему горсть опилок в глаза, проморгавшись, скосив глаза, чтобы их очистить, он впервые заметил, что в накладной все же стояло имя получателя, но не его, Райделла, а Колина Лэйни.

"Колин-пробел-Лэйни". Как же так вышло, что Райделлу отдали чужую посылку?

Но тут они очутились в гуще толпы, направлявшейся вверх по широкому трапу на нижний уровень.

– Что это там за дерьмо? — спросил Кридмор, вытянув шею.

– Мост Сан-Франциско — Окленд, — ответил Райделл.

– Вот ведь какое дерьмо, — сказал Кридмор, косясь на толпу, — воняет, как банка с тухлой наживкой. Спорим, здесь можно найти себе такую дырку, каких свет не видывал.

– Мне нужно выпить, — тихо сказал чувак с деликатным ртом.

– Похоже, мне тоже, — откликнулся Райделл.

У Фонтейна две жены.

Не такое это положение, скажет он вам, чтобы к нему стремиться.

Они живут в неустойчивом перемирии в одной квартире, ближе к Оклендскому концу. Фонтейн уже какое-то время уклоняется от общения с ними и спит здесь, в своей лавке.

Молодая жена, ей сорок восемь, а с виду лет на пять меньше, сама с Ямайки, а жила в Брикстоне, высокая и светлокожая; для Фонтейна она сущее наказание за все грехи его жизни.

Ее имя Кларисса. Впадая в ярость, она сбивается на говор, усвоенный в детстве: "Прыз тебе в студию, Фонтен".

Фонтейну достается "прыз" вот уж несколько лет, и сегодня он опять его получает: рассерженная Кларисса стоит перед ним, держа в руке сумку для покупок, полную, как кажется, японских младенцев, больных кататонией.

На самом деле это куклы младенцев в натуральную величину, произведенные в последние годы прошлого века для утешения бабушек с дедушками, живущих вдалеке от внуков, каждая кукла сделана по фотографии реального ребенка. Выпускала их в Мегуро фирма под названьем "Близняшки", и они вскоре стали популярной среди коллекционеров ценностью, ибо каждый экземпляр был уникальным.