Послышался ропот. Инга выдохнула. Она не дышала?

Тамара стояла, уставившись в пол. Как пружина, готовая распрямиться и снести всё, что встанет на её пути.

– Да-да, родненькие мои! Ну, ещё сто грамм – и закроем сцену.

– Борисыч, и скажи, наконец, хлопушке – пусть снимет эту чёртову майку, – раздался из-за камеры голос оператора. – Она оскорбляет мои лучшие чувства!

– Агащас! – Хлопушка резко дёрнула майку вверх, так что показалась голая маленькая грудь. – Может, мне потереться тебе… об оптическую ось?

– Ой нет, лучше не надо! – Оператор демонстративно опустил на глаза дужку наушников.

– Солнце моё, не кипишуй! – Андрей еле угомонил хохот. – Где наш убивец?

– Убивец отпросился пописать.

– Это святое. Ждём.

Инга подошла к стене, встала рядом с Маратом. Ненароком коснулась его руки. Он мгновенно отреагировал: сгрёб её пальцы, незаметно огладил бедро. Сразу расхотелось наблюдать за съёмками, беседовать с Костецкой – домой, чтобы никто не мешал. Можно даже и не домой, а в машине…

– Тишина на площадке! – разнеслось по павильону.

– Мотор!

– «По кличке Череп». Сцена десятая, кадр седьмой, дубль четвёртый!

Ба-бах!

– Звук, камера!

– Ты за это ответишь. За всё ответишь!

Он опять целился в Ингу. Она инстинктивно спряталась за спиной героини.

– Стоп! Снято! – Режиссёр поднялся со своего места. – Ну что, узники искусства? У меня было! Меняем декорацию! Постановщики на площадку! Остальным перерыв один час.

– Пойдём скорей, Тамара нас ждёт, – сказал Марат. – Туда, – он мягко повернул её вправо.

Костецкая сидела в дальнем углу костюмерки за ворохом одежды, смотрела в окно. Грязный городской пейзаж – облупленный фасад с неуместной лепниной и разбросанными коробками кондиционеров, как будто кто-то швырнул горсть головастиков на здание, те прилипли и так засохли.

– Привет! – Марат наклонился к Тамаре, чмокнул в щёку. – Как работается?

– Ты о чём, Маратик? – Она повернулась к нему всем корпусом, Инга опять оказалась за её спиной. – Халтура это, а не работа.

– Но ты молодец, выкладываешься.

– Просто не умею по-другому. – Она похлопала его по руке.

Почему все до него дотрагиваются, чёрт возьми! А она рисуется перед ним. Хотя ей на самом деле стыдно, что она снимается в таком дерьмовом сериале. Почему же тогда согласилась?

– Ну, хоть заработаешь.

– А, – отмахнулась. – Это ж не про деньги. Тренирую мышцу. Вдруг пришлют, наконец, нормальный сценарий.

– Да, нам бы ещё одного «Перебежчика». Ты там классно сработала. Твоя стихия: всё как в последний раз, на разрыв аорты.

– Так материал какой, я же говорю! – Тамара всем телом подалась к Марату. – Спасибо тебе, родной. Помнишь сцену расстрела пленных? На режиме снимали. Я её тут в монтаже посмотрела, уже со стороны. Вокруг красотища, птички поют, солнышко уже пригревает и так странно: вот это всё рядом, простая понятная жизнь, которую у тебя отнимают, потому что так получилось. И никто не виноват.

– Я тебе точно говорю, фильм «Золотого Орла» ещё получит! Ты звезда, что уж там! – Марат чуть наклонился влево, показал на Ингу: – Это, кстати, моя знакомая, журналист, очень хотела с тобой познакомиться.

Тамара обернулась, приподняла брови, как будто только что увидела.

– Знакомая?

– Инга Белова. Веду свой блог…

– Не слышала. – Тамара обворожительно улыбнулась.

– У меня к вам несколько вопросов, – Инга не ответила на улыбку, – по поводу Эвелины Джи.

– Вы про Галю Белобородько? – Тамара продолжала широко улыбаться.

– Вы дружили в школе.

– Ну да, лет сто назад. – Костецкая повернулась к зеркалу, начала аккуратно распускать причёску. Инга молчала. Тамара разглядывала их с Маратом через зеркало. – А почему вы интересуетесь? – спросила наконец она.

– Её убили, – коротко объяснила Инга.

Глаза Тамары расширились, она быстро их опустила.

– Не может быть, – произнесла на выдохе. – Как это случилось? Когда? – Она застыла со шпилькой в пальцах.

– Подробности мне неизвестны, – ответила Инга. – Полиция нашла её голову в ливневом стоке.

– Голову? – Тамара рывком обернулась.

– Да. – Инга пристально наблюдала за девушкой. – Галине Белобородько отрезали голову.

– Какой ужас! – Тамара закрыла лицо руками.

И вовремя. Не сделай она этого, Инга не сомневалась, что увидела бы на её лице не способное укрыться ни за какими створками самообладания торжество.

Оранжевый! Она даже не может сыграть потрясение – до того захвачена мстительной радостью. Да её просто трясёт. Как спортсмена, который выиграл гонку.

– Простите, что принесла вам плохие новости, – медленно произнесла Инга, – примите мои соболезнования.

– Спасибо, – сдавленно ответила девушка.

Она сидела, как под напряжением, не отводя рук от лица, пытаясь справиться с собой.

Марат подошёл к Тамаре, нежно погладил её по плечам. Как на съёмочной площадке – когда не получается быть убедительной, партнёр приходит на помощь, вытягивает сцену.

Зачем он вмешался?

Тамара заплакала.

– Кто мог сделать с ней такое? За что? Она была… такая добрая…

– У неё могли быть враги? Кто-то мог желать ей смерти?

– Смерти? – Тамара подняла заплаканные глаза. – Не знаю. Может быть. У неё было много… поклонников. Роковая женщина. – Она махнула рукой, задела ворох одежды на столе, и цветастая юбка змеёй скользнула на пол.

Тамара подняла глаза на Ингу; она уже вполне владела собой.

– Из-за чего вы поссорились? – быстро спросила Инга.

– Поссорились? Почему вы так решили?

– Вы же довольно тесно общались. Вы, Лида Тихонова и Галя. А потом вдруг как отрезало.

– Да нет, не было никаких ссор. – Тамара поймала руку Марата. – Просто, знаете, школа кончилась, а вместе с ней и детство, началась взрослая жизнь. Мы первое время пытались друг за друга держаться, а потом разлетелись кто куда. Так бывает.

– Когда вы в последний раз с ней виделись?

– Давно. Года два назад. Когда поднялась вся эта шумиха вокруг Туми. – Тамара вдруг недобро посмотрела на Ингу. – Не без вашего участия, насколько я помню.

В первый раз слышишь обо мне, значит. Как же!

– Я всего лишь делала с ней интервью, все материалы слили в сеть без нашего ведома, – сухо сказала Инга. Ей самой было неприятно, что вся эта история до сих пор её ранит.