Воздух между ними искрился от напряжения. Хелена пристально смотрела на Флинна в ожидании его решения.

Увы, ей было не суждено узнать ответ на свой вопрос. В комнату без стука вбежал Генри:

– Простите, что прерываю, но выяснение отношений придется отложить. Мне только что звонили из Лондона. Хелена, ваш отец попал в больницу с сердечным приступом. Вы должны срочно вылететь в Лондон.

Дорога до Лондона прошла в полном молчании. Генри, именно он, а не Флинн, который за время перелета ни разу не взглянул в ее сторону, предложил сначала заехать домой и переодеться, но Хелена отрицательно покачала головой, и он, понимающе кивнув, назвал водителю адрес больницы.

На улицах клубился холодный туман, который обычно вызывал у лондонцев лишь раздражение, но Хелена вдруг поняла, что рада быть здесь. Тоскана была прекрасным сказочным сном, который закончился сегодня утром.

Когда машина затормозила у главного входа в больницу, Хелена, не дожидаясь своих спутников, устремилась туда. После короткого телефонного разговора с Изабеллой она уже знала, где находится палата отца.

Изабелла сидела у двери в палату Томаса. Ее обычно безукоризненный макияж почти стерся, а волосы растрепались – она выглядела усталой и постаревшей.

Услышав шаги, Изабелла подняла на нее полные слез глаза, и Хелене показалось, что ее сердце перестало биться.

– Он… – выдохнула она, не в силах закончить предложение.

Изабелла покачала головой:

– Доктора говорят, что операция прошла успешно. Они сделали ему… Что-то. Я ничего не понимаю в этих медицинских терминах. Я вообще ничего не понимаю…

«Это просто такой день, – подумала Хелена. – Сегодня никто ничего не понимает».

К ним подошли Флинн и Генри. Флинн обнял плачущую мать и зашептал ей на ухо что-то успокаивающее.

Интересно, знал ли он о романе Изабеллы и Томаса, продолжающемся уже больше десяти лет?

Собравшись с духом, Хелена вошла в палату отца. Лежа без сознания на белой больничной койке в окружении непонятных аппаратов, Томас казался невероятно хрупким и уязвимым.

– Ох, папочка! – Хелена почувствовала, как по ее щекам текут слезы.

– Хелена? – позвал ее заглянувший в палату Генри, но она не обернулась. – Вы в порядке? Вам что-нибудь нужно?

Нет, она определенно была не в порядке. Боль, копившаяся в ее душе в течение этого ужасного дня, похоже, достигла критической массы и растеклась по всему ее телу, парализовав мышцы и ломая кости. Ей казалось, что только благодаря гневу она все еще может стоять на ногах. Гневу на двоих мужчин, жестокость которых разрушала ее изнутри: на отца, который едва не умер, и на Флинна, неспособного понять ее.

Она не понимала, что делать дальше, не знала, как удержать распадающийся на части мир. Но был человек, который сможет справиться с этой задачей.

– Мне нужна моя сестра.

* * *

Флинн потратил целый час на уговоры, но все же убедил мать немного отдохнуть. Правда, вместо того, чтобы поехать к себе, она отправилась в дом Томаса, заявив, что только там сможет заснуть. Вероятно, после этого тайну отношений Изабеллы и Томаса можно было считать официально раскрытой. Видимо, сегодняшний день был специально предназначен для обнародования семейных секретов и извлечения скелетов из шкафов.

Хелена оставалась в палате отца, и это Флинна полностью устраивало. Он не был готов к разговору с ней.

Генри ждал его в машине.

– Куда едем? – спросил он, когда Флинн устроился на соседнем сиденье.

Флинн пожал плечами. Самым соблазнительным местом назначения был ближайший бар, но опыт показывал, что даже очень качественно утопленная на дне стакана тоска возвращается под утро в компании жесточайшего похмелья. Общаться с отцом в тот момент, когда мать спит в доме другого мужчины, он тоже был не готов, а значит, оставался только один вариант. Дом, в который они с женой должны были въехать по окончании медового месяца. Вероятно, строители и декораторы еще не завершили свою работу, и там царит полный бардак, но сейчас это не имело решительно никакого значения.

– Поехали в мой новый дом, – вздохнул Флинн. – Проверим, доставили ли туда мини-бар из моего кабинета.

Может быть, напиться в стельку в каком-нибудь баре действительно было плохой идеей, но вряд ли он сможет заснуть без хорошей дозы алкоголя в крови.

В доме было пусто и темно. Повсюду стояли коробки с вещами, которые еще предстояло разобрать. Открыв дверь, Флинн устремился в совмещенную с его рабочим кабинетом библиотеку. Его стол был поставлен не в тот угол, зато рядом действительно обнаружился мини-бар. Его полки, конечно, были пусты, но, порывшись по коробкам, Флинн быстро стал обладателем тяжелой бутылки отличного виски. Генри внес свой вклад, проделав то же самое с коробками на кухне, чтобы добыть им пару бокалов.

Флинн пододвинул кресла к пустому камину, поставил между ними журнальный столик и водрузил на него свою добычу.

Когда первая партия виски была выпита, а бокалы вновь наполнены, Генри решился заговорить:

– Итак, что будет дальше?

– Не представляю, – признался Флинн.

– Думаю, тебе стоит поразмыслить об этом. Не нужно принимать решение прямо сегодня. Вам обоим нужно время.

Обеспокоенный тон друга не слишком понравился Флинну.

– Сколько ты слышал? Тогда, на вилле.

– Достаточно, – откликнулся Генри, внимательно изучая содержимое своего бокала.

– Я не могу… Сейчас я не могу даже думать о ней.

– Понимаю, – кивнул он. – Но причины, по которым ты решился вступить в этот брак, достаточно важны для тебя.

– Знаю.

Генри достал из стоявшего у его ног дипломата папку с документами.

– Я оставлю здесь последнюю версию вашего брачного контракта. Просмотри его. Может быть, это поможет тебе принять решение. – Он положил на стол перед Флинном стопку документов и встал, собираясь уходить. – Я заеду завтра.

Флинн кивнул, прощаясь, и перевел взгляд на лежащий перед ним контракт, который должен был стать гарантом его счастливого будущего. Опустошив свой бокал, он поднялся на ноги, взял со стола контракт, пробежал взглядом по строчкам и, помедлив мгновение, с силой швырнул его в пустой камин.

Эта бесполезная пачка бумаги пойдет на растопку, как только он выяснит, в какой из коробок лежат спички.

Флинн не мог оставаться в этом огромном пустом доме, по коридорам которого теперь бродили только его несбывшиеся надежды. С рассветом он отправился в единственное место, в котором он чаще, чем где-либо еще, чувствовал себя как дома: в свой офис.