Вкратце обрисовав суть дела адвокату Фидлеру, бургомистр заручился его согласием представлять в суде интересы фрау Бранкович, а также сохранить в тайне личность самого Бранта как нанимателя. Оставив кожаный кошель, туго набитый серебряными монетами, на столе адвоката как залог его участия в предстоящем процессе, господин Брант со спокойной душой тронулся в обратный путь, по дороге мечтая о горячей ванне и хорошей отбивной.

Вот уже пять дней Сунчица жила в большом сельском доме стражиловского здухача Лазаревича, сложенном из вековых пахучих сосновых бревен. Дружная семья радушно приняла ее и окружила теплом и уютом, но девочка с каждым днем становилась все более грустной и замкнутой. Новостей от бабушки так и не было, и Сунцица все глубже проваливалась внутрь себя, утопая в печали, чей холод пробирал ее до костей. Внутри ее росла пустота, которую заполняло обжигающее ледяное одиночество.

Однажды утром она тихо, будто тень, сидела у окна, закутавшись в плед. Ей все время было зябко. Невидящим, затуманенным взором она смотрела на опушку леса, раскинувшегося сразу же за низкой, сложенной из песчаника оградой, обнимавшей огород. А с ветки вековечного дуба за ней не мигая наблюдала большая белая сова. За спиной Сунчица почувствовала присутствие Страшимира, необычайно молчаливого в эти дни.

– Я не могу увидеть бабушку во сне, – голос ее был пуст и лишен жизни, – я очень стараюсь, но у меня не получается…

Одинокая слеза пробежала по ее щеке и упала на подоконник. Девочка накрыла ее ладошкой. Спустя мгновение слезинка превратилась в ледяной кристаллик. Глаза Сунчицы расширились от удивления, она приложила пальчик к оконному стеклу, и оно покрылось тонкой, едва заметной паутинкой льда.

– Тебе надо согреться. – Удивительно, сколько заботы и мягкости могло быть в голосе этого огромного человека, больше похожего на медведя.

– Я не могу… – Тихий голос Сунчицы был наполнен страданием. – Сначала я ощущала внутри просто ледяной комок, но с каждым днем он увеличивается, разрастается, превращаясь в бездонный колодец. Он притягивает меня. Я заглядываю в него и вижу бесконечность, наполненную болью и страхом и одновременно безразличием. Я так боюсь утонуть в нем…

Здухач опустил голову и многозначительно посмотрел на Сунчицу:

– Ты необыкновенная маленькая девочка…

– Не такая уж я и маленькая, – печально ответила она.

– Но и совсем не большая. – Страшимир присел на корточки, и его голова оказалась вровень с головкой девочки, казавшейся крошечной рядом с ним. – Сделай вот что. Закрой глаза и представь костер на лесной поляне. Поддерживай огонь в нем, и вот увидишь, он тебя отогреет.

Сунчица послушно кивнула и закрыла глаза. Спустя пару минут она едва слышно прошептала:

– Он не горит, он постоянно тухнет…

Так же тихо здухач посоветовал:

– Попробуй подкладывать в огонь свои страхи, боль, дурные воспоминания, неиссушенные обиды и злые мысли.

– А печали и горести? – быстро спросила девочка.

– Нет, нет. Их оставь себе. Они еще пригодятся тебе. – На миг его сердце накрыла обжигающая волна нежности и грусти. «Сколько еще предстоит перенести и пережить этой хрупкой девочке…» – с тоской подумал Страшимир.

– А можно это будет… земляничная полянка? – Ее голос дрожал от волнения.

– Ну конечно же, Сунчица, конечно же можно. – По лицу здухача пробежала участливая улыбка.

Спустя десять минут румянец заиграл на ее щеках. Сунчица открыла глаза, ожившие и заблестевшие почти как прежде.

– Ты согрелась? – Здухач вновь говорил во всю мощь своего медвежьего раскатистого баса, заполнявшего собой всю комнату без остатка.

– Да, Страшимире! У меня получилось! – Ее голосок звенел как капелька росы в луче утреннего солнышка.

– Хорошо. А теперь нам пора собираться в город. – Здухач Лазаревич поднялся на ноги. – А по дороге я тебе все расскажу…

На следующее утро верный своему слову адвокат Фидлер ранним утром въехал в Карловитц и вихрем ворвался в кабинет городского судьи в здании ратуши, временно занятый епископом Нидером, где собрались все участники предстоящего процесса, до начала которого оставалось еще два с лишним часа.

– Господа, – решительно обратился адвокат к собравшимся, – меня зовут Якоб Фидлер, я защитник фрау Бранкович и буду представлять ее интересы на предстоящем судебном процессе. Прошу ознакомить меня с материалами дела и позволить переговорить с моей подзащитной.

Епископ смерил взглядом вошедшего и протянул:

– Любопытно, кто вас нанял… Впрочем, я и так догадываюсь… Пристав! – обратился он к судебному чиновнику. – Предоставьте господину адвокату возможность в спокойной обстановке ознакомиться с собранными нами доказательствами вины его подзащитной, а после проводите его к ведьме, дайте им не более десяти минут в вашем присутствии.

Судебный пристав коротко кивнул и, взяв в руки преизрядный том, двинулся в сторону коридора, небрежным движением головы пригласив господина Фидлера следовать за ним.

– Да, господин адвокат. В вашем распоряжении полтора часа и ни минутой больше. Ровно в десять начнется судебное заседание. – Епископ Нидер был полон ощущения собственной глубокой правоты и, казалось, напитывал им окружающих, весьма нервничавших перед началом процесса по обвинению в колдовстве, которых в этой местности ранее никогда не бывало.

Через час Якоб Фидлер вновь появился в кабинете.

– Господин Нидер, нам… – начал адвокат.

– Ваше преосвященство! – Глаза выросшего напротив адвоката верного Ульриха пылали гневом. – Так подобает обращаться к епископу святой Церкви!

Не обращая внимания на искрящегося ненавистью слугу, Фидлер продолжил:

– Нам надо переговорить перед началом процесса.

Епископ Нидер с удивлением поднял глаза на адвоката, чье лицо светилось решимостью:

– Господин адвокат, я не вижу предмета для разговора. Все предельно очевидно.

– Я не понимаю, на основании чего вы заключили эту бедную женщину в каземат и собираетесь ее судить! – Голос был тверд, было ясно, что он не намерен отступать.

– Не понимаете? – Казалось, епископ искренне удивлен. – Ну тогда я поясню вам. Все очень просто. Ведьму мы будем судить на основании светских и церковных законов, обязательных для всех подданных империи. У нас есть сообщение бдительного горожанина, уличившего ведьму, после получения которого мы начали проверку, в ходе которой удостоверились в истинности подозрения. Два достойных доверия человека свидетельствуют против этой ведьмы, а обыск в ее доме дал нам и множество неопровержимых улик ее сговора с бесами. Под грузом множества столь неопровержимых доказательств ведьма и сама во всем призналась. Со всеми документами вы, уверен, уже ознакомились, так что оставьте дешевые трюки для иных процессов, этот ведет инквизиция, и здесь ваши уловки не помогут, адвокат. – Епископ Нидер был величав и суров, каждая его черточка, морщинка, жест лучились уверенностью и непогрешимостью.