— Он мог бы забраться через окно, если бы, допустим, приставил к стене лестницу. Но вряд ли, тогда бы стекла были разбиты. Боже мой, просто счастье, что не пострадали витражи.

— Не возражаете, если я взгляну на окна?

— Отчего же… Идите за мной.

Кармелит проковылял из ризницы в церковь. Зал озарялся пламенем свечей, расставленных у подножия статуй святых и мучеников. Понтьеро поразило, как много свечей горело.

— Щедрое пожертвование, брат Франческо.

— Ах, сын мой, это я зажег все свечи, какие были в церкви, моля святых, чтобы они представили душу Его Святейшества Иоанна Павла Второго пред очи Господа.

Понтьеро улыбнулся простодушию священника. Они остановились в центральном проходе, откуда хорошо просматривались двери в ризницу, центральный вход и витражи на фасаде (других окон в церкви не было). Понтьеро машинально провел пальцем по спинке ближайшей скамьи, сделав движение, которое он непроизвольно повторял сотни раз на воскресных службах. Церковь — храм Божий, и она подверглась осквернению и поруганию. В тот день, в мерцающем сиянии свечей, церковь выглядела совсем иначе, чем накануне. Младший инспектор не сумел подавить дрожь. Несмотря на жаркую погоду, в помещении храма было сыро и холодно. Понтьеро посмотрел на окна. Самое нижнее находилось на высоте пяти метров над уровнем пола. Оконный проем закрывал изысканный цветной витраж без единой трещины.

— Невозможно, чтобы убийца забрался в окно с грузом в девяносто два килограмма на плечах. Ему потребовалась бы лебедка. И его заметили бы паломники, их там тысячи. Нет, невозможно.

С улицы доносилось пение студентов, выстроившихся в очередь, чтобы проститься с Папой Войтылой. Они распевали о любви и мире.

— О молодость! На молодых все наши надежды, правда, инспектор?

— Вы целиком и полностью правы, брат.

Понтьеро задумчиво почесал в затылке. Как еще можно попасть в церковь, минуя двери и окна? Он прошел чуть вперед. Шаги его гулким эхом отдавались в пустом помещении.

— Послушайте, брат, а больше ни у кого нет ключей от храма? Может, у того, кто здесь убирает?

— О, нет-нет, исключено. Ревностные прихожанки любезно помогают мне с уборкой по субботам рано утром и по вечерам в среду, но они никогда не появляются здесь без меня. Фактически у меня только один комплект ключей, и я всегда их ношу с собой, видите? — Он опустил руку во внутренний карман рясы и позвенел ключами.

— Тогда, святой отец, я сдаюсь… Не понимаю, как он мог войти незамеченным.

— Ничего, сын мой. Сожалею, что не смог ничем помочь…

— Спасибо, святой отец.

Понтьеро повернулся и направился в ризницу.

— Если только… — Кармелит замолчал и задумался, потом покачал головой: — Нет, это вряд ли. Невероятно.

— В чем дело, брат? Скажите. Любая мелочь может пригодиться.

— Нет, чепуха.

— И все-таки, брат, я настаиваю. Скажите, о чем вы вспомнили.

Кармелит теребил бороду, размышляя.

— Ладно… Существует подземный ход. Очень старый потайной туннель, который восходит по времени ко второму строительству церкви.

— Второму строительству?

— Да, первоначальная церковь была разрушена во время разграбления Рима в тысяча пятьсот двадцать седьмом году[51]. Она оказалась на линии огня пушек, защищавших замок Святого ангела. А та церковь, в свою очередь…

— Брат, оставим лекцию по истории до более удобного случая. Покажите мне ход, быстрее!

— Но вы… У вас такой красивый костюм…

— Это ничего, святой отец. Покажите мне этот ход!

— Как хотите, младший инспектор, как хотите, — смиренно отозвался кармелит.

И захромал к главному входу, туда, где находилась чаша со святой водой. Там он указал на щель в одной из каменных плит пола.

— Видите? Суньте туда два пальца и с силой потяните.

Понтьеро встал на колени и последовал инструкции. Ничего не произошло.

— Попробуйте еще раз, дергайте влево.

Младший инспектор в точности выполнил указание, однако толку не добился. Но, несмотря на маленький рост и худобу, силы и упорства ему было не занимать. Он предпринял третью попытку. Камень наконец вышел из гнезда и легко сдвинулся в сторону. По сути, это был люк. Понтьеро поднял его одной рукой, открыв лаз и узкую лесенку метра в два длиной. Вынув из кармана электрический фонарик, он посветил в темноту. Ступеньки были каменными и на вид достаточно прочными.

— Отлично, посмотрим, куда нас это приведет.

— Младший инспектор, не ходите туда один, пожалуйста.

— Успокойтесь, брат. Никаких проблем. Ситуация под контролем.

Понтьеро представил себе, как вытянутся лица у Данте и Диканти, когда он поделится с ними своим открытием. Он встал с колен и начал спускаться по лестнице в яму.

— Подождите, младший инспектор, не торопитесь. Я схожу за свечой.

— Не стоит беспокоиться, брат. Фонарика вполне достаточно, — крикнул Понтьеро.

Ступени вели в короткий коридор с влажными стенами, который заканчивался шестиметровой комнаткой. В комнате путь обрывался. В центре помещения стояли две разбитые колонны, казавшиеся очень древними. Их архитектурный стиль Понтьеро определить, конечно, не смог, он никогда не отличался прилежанием на уроках истории. На том, что осталось от одной из колонн, он заметил клочки чего-то, что выглядело здесь явно лишним. И напоминало оно…

Изоляционная лента!

Это был не тайный ход, а камера смерти.

Ох, нет!

Обернулся Понтьеро как раз вовремя. Удар, нацеленный, чтобы раскроить ему череп, обрушился на его правое плечо. Инспектор упал на пол, корчась от боли. Фонарик откатился в сторону, осветив подножие одной из колонн. Понтьеро интуитивно почувствовал, что через секунду последует второй удар. Он пришелся на левую руку — с размаху справа. Понтьеро вслепую нащупал пистолет в наплечной кобуре и, преодолевая острую боль, сумел извлечь его левой рукой. Пистолет весил, как свинцовая гиря. Вторую руку инспектор не чувствовал совсем.

«Железный брус. Он схватил железный брус или что-то вроде того».

Понтьеро хотел пустить в дело оружие, но в темноте не видел цели. Тогда он попытался отползти назад к колонне, но третий удар, на сей раз в спину, опрокинул его на пол. Он еще крепче вцепился в рукоять пистолета, от которого теперь зависела его жизнь.