углы поворота трассы. Большая группа рабочих прорубала просеки, заготавливала и подносила вешки, устанавливала столбы и т. д.

За нами шел пикетажист Шумиловский со своей группой, а за ним нивелировщики: впереди Борисоглебский, позади для контроля — Сережа Обухов.

Наконец замыкающими, как уже говорилось, двигались вечно отстающие геологи.

Перед каждым переездом дальше всех от лагеря оказывались мы, трассировщики, а ближе — геологи. Но после переброски лагеря положение менялось. И так повторялось каждый раз.

Часто, утром разойдясь на работу по своим участкам, мы только к вечеру собирались все вместе в лагере. За ужином делились новостями и обсуждали результаты работы за день.

Люди быстро привыкали к походным условиям, к своим обязанностям и установившемуся распорядку дня, и трасса будущей дороги все дальше и дальше уходила на север.

Закончив работы по съемке перехода через реку Оротукан, задержавшие нас на несколько дней, мы вскоре разбили очередной лагерь в устье того ручья, где во время рекогносцировки мы обнаружили следы давнишней стоянки геологов.

Отсюда мы с Ваней опять уехали на розыски перевала. Нам надо было выйти в верховье ручья, но многочисленные притоки, впадающие в него, могли сбить нас с нужного направления и увести в сторону. Поэтому приходилось, помимо сравнения их размеров, еще принимать во внимание характер долины, окружающие сопки и много других едва уловимых примет, которые могли бы подсказать нужное направление.

Тропа уже давно затерялась, и мы долго ехали по густо заросшим берегам ручья. Постепенно окружающие сопки стали сдвигаться, превращая долину в узкое изрезанное ущелье. Наконец потерялся и ручей — последняя нить к перевалу. Перед нами громоздилась высокая гора, склон которой густо зарос стлаником. Пришлось спешиться и, ведя лошадей в поводу, продираться сквозь колючие заросли. В ход были пущены топоры, но это мало ускорило наше продвижение. Мы находились в непроходимом лесу, и куда бы ни сворачивали, всюду перед нами стояла густая стена стланика.

Шли, ориентируясь по компасу. Казалось, не будет конца этому тяжелому подъему. Ко всему прочему нигде не было воды, и нас всех одолевала жажда. Выбившись окончательно из сил, сделали вынужденный отдых. Вырубили немного стланика и устроили стоянку для лошадей. Есть никому не хотелось. Глоток холодной воды — вот что приободрило бы нас. Барометр показывал, что мы поднялись уже на восемьсот метров, но конца подъему еще и не видно.

Немного отдохнув, снова начали взбираться. Было мучительно тяжело и жарко, но мы упорно прорубали тропу и поднимались все выше и выше. Наконец стланик стал редеть, а затем и совсем исчез. Оставшиеся до вершины метры преодолевали уже с трудом по мелкой осыпи сланца.

Мы стояли на одном из горных перевалов. Позади нас колыхалось зеленое море стланика, покрывавшего все склоны соседних сопок, и казалось, нет конца и края этим колючим и душистым зарослям, так измучившим нас. А на другой стороне перевала внизу извивался ручей. Его русло и долина, зажатые сопками, постепенно терялись среди множества вершин, уходящих до самого горизонта, и нам трудно было определить направление этого ручья.

Пройдя около километра по хребту водораздела, мы нашли самое низкое седло и решили с него начать свой спуск на другую сторону перевала. Спуск оказался очень крутым, но все же значительно легче подъема, так как больше не было злополучного стланика.

Спускаясь все ниже и ниже, мы вскоре обнаружили маленький ручеек, и все с радостью припали к нему. Какой вкусной показалась нам холодная-холодная вода, мы пили ее до ломоты в зубах и не могли напиться. Но приближалась ночь, и надо было торопиться со спуском, чтобы засветло найти место для ночлега.

Через сотню-другую метров на берегу ручья попалась удобная поляна, на которой стали готовить лагерь. Лошадей, как всегда, стреножили и пустили пастись, разожгли большой костер, приготовили ужин и стали ужинать. Когда совсем стемнело, вдруг с храпом, ломая кусты, прямо к костру примчались лошади. Все вскочили, схватившись за оружие. Решили, что это медведь, и настороженно прислушивались к звукам, но так ничего и не услышали. Все же пришлось всю ночь поддерживать костер и по очереди у него дежурить. В тайге временами что-то трещало, и лошади испуганно жались к огню.

На рассвете мы услышали выстрел. Он нам показался особенно громким, так как эхо, подхватив его, долго перекатывало по сопкам.

В тайге человек!

Надо выяснить: кто он и зачем здесь бродит? Я выстрелил из винчестера, грянул ответный. И спустя немного времени к нам подошел небольшого роста человек, одетый в яркую ковбойку, широкополую шляпу с накомарником и с винтовкой за плечами.

— Дорожники? — спросил он. — А я геолог Власов. — Я думал, — продолжал он, — встретить вас в соседнем распадке, где проходит тропа, а вы забрались вот куда. На перевал поднимались по Спорному?

— Да вот здесь, — показал Ваня на видневшуюся гряду гор, — но вашей тропы мы не видели.

— И немудрено, — смеясь, ответил Власов, — тропы-то как таковой нет. Просто по соседнему распадку к нам зимой добираются оленьи транспорты, эту дорогу и называют тропой. Но там не лучше, чем здесь, те же горы и заросли стланика.

— Значит, тот ручей, по которому мы поднимались с Оротукана, называется Спорный?

— Да, мы всем ручьям даем свои названия по каким-либо характерным признакам, а если их нет, то просто называем «урях» с какой-нибудь приставкой. «Урях» по-якутски — река. Да что мы стоим? — спохватился Власов. — Идемте к нам, я вас кое-чем угощу.

И мы двинулись вслед за нашим новым знакомым. Через несколько минут среди лиственниц в соседнем распадке показалась одинокая палатка. В ней никого не было.

— А что, ваши люди уже на работе? — спросил Ваня..

— На работе, но не на основной, — ответил Власов. — Ножи у вас есть? — продолжал он. — Так идемте поможем моим товарищам. Три ночи я караулил медведя, и сегодня утром он попался мне на мушку.

Недалеко от палатки валялась павшая лошадь. Около нее мы и застали товарищей Власова за разделкой огромного медведя.

Теперь была понятна тревога наших лошадей: по тайге бродил медведь.

Встреча с отрядом геологов из поселка горняков, куда мы вели трассу, была для нас очень кстати. Она разрешила все сомнения относительно направления трассы и избавила от необходимости сейчас разыскивать конечную точку маршрута.

В беседе с геологами мы узнали, что в поселке нас ждут с нетерпением, видя в нас первых людей, устанавливающих прочную связь их промышленной точки с внешним миром. Они уже хорошо знали, что по нашим следам пройдут строители и проложат через непроходимые дебри и перевалы постоянно действующую магистраль.

Захватив