Снова какая-то странная мысль мелькнула в голове… но Валюшка не успела ее поймать, и эта мысль тоже унеслась невесть куда.

* * *

Вообще-то кладбищ Валюшка не любила. И было за что! Стоит только вспомнить восстающую из могилы Владычицу Острова и ее свиту кошмарных монстров… Стоит только вспомнить призрак несчастного Сан Саныча…

Нет, лучше не вспоминать! К тому же это все случилось летом, а зимой вроде бы на кладбищах никаких таких ужасов не происходит. Все призраки спят, и даже мертвецы не оживают!

Бугровское кладбище находилось довольно далеко от школы. Валюшка там была однажды, когда по истории проходили декабристов и класс ходил на экскурсию на могилу Ивана Анненкова и его жены, француженки Полины Гебль. Учительница рассказала необыкновенно трогательную историю их любви и показала памятник. А Жвачник взял да и брякнул: он, мол, читал одну книжку, и там написано, что Анненковых похоронили на Крестовоздвиженском кладбище, а потом, когда его закрыли, хотели их прах на Бугровское перенести, но могилу не нашли, а нашли только порушенный памятник, вот его сюда и перевезли. Историчка на Жвачника очень обиделась и сказала, что главное – это не кости, а память, и вообще все это неправда.

Поэтому хоть Валюшка и бежала со всех ног (18-го трамвая, который ходил мимо кладбища, дождаться было невозможно ни теоретически, ни практически), но очень боялась, что Зенобия что-нибудь перепутала и там нет могилы ее матери. Хотя, с другой стороны, Зенобия не должна бы ошибиться, все-таки она ангел-хранитель…

Зенобия втолкнула Валюшку в кладбищенские ворота в последнюю минуту перед закрытием. Уже шел от церкви, побрякивая ключами, сторож. Девочек он, кажется, не заметил.

«Как же мы отсюда выйдем, если ворота закроют?» – подумала было Валюшка, но Зенобия снова подтолкнула ее вперед.

Они побежали по единственной протоптанной дорожке, ведущей в глубь кладбища.

Смеркалось. После вчерашнего обильного снегопада некоторые могилы были заметены чуть ли не вровень с оградками.

Скоро дорожка кончилась. Валюшка остановилась и растерянно огляделась.

Зенобия куда-то исчезла.

И что теперь? Где та могила, которую она ищет?

Вдруг медальон, висящий на шее, забился, сам по себе выпростался из-под шарфа и дубленки, потом натянулся параллельно земле – и потащил Валюшку вперед.

Она пыталась остановиться, сопротивляться, но это оказалось бессмысленно. Медальон, больно врезаясь в шею, волок Валюшку напрямик, по сугробам, и девочка испугалась: что будет, если он повернет в сторону оградок?

Ей через памятники прыгать придется, что ли? Мчаться прямо по могилам?!

Внезапно медальон успокоился и смирно повис на шее.

Вокруг простиралась снежная равнина, видная до самого горизонта.

Валюшка уже не на кладбище, что ли? А почему так светло? Должно темнеть, ведь уже вечер!..

Она огляделась и заметила одинокий могильный холмик, занесенный снегом по самую верхушку памятника.

Сердце больно стукнуло.

Это здесь? Это то, что она ищет?..

Не разбирая дороги, Валюшка через сугробы пробралась к памятнику и обеими руками принялась счищать с него снег, пытаясь открыть портрет.

Вот она, фотография! Точно такая же, как в медальоне. Только глаза женщины на этой фотографии закрыты. И еще вот что странно: под портретом нет никакой надписи.

А Зенобия говорила, что там написано «Морозова Татьяна Ивановна»… Но куда же сама Зенобия-то подевалась?! Тоже мне, ангел-хранитель!

Вдруг по кладбищу пронесся ледяной ветер. Почудилось, что из-за спины донесся чуть слышный скрипучий смешок.

Валюшка оглянулась и увидела Зенобию.

Ну наконец-то! Ангел-хранитель решил вернуться к своей подопечной!

– Твой медальон меня чуть не задушил! И тут нет никакой надписи! – сердито закричала Валюшка – и онемела.

Зенобия не проваливалась в сугробы, а едва касалась их ногами. Легкие метельные вихри взметывались за ней, и тогда Валюшке казалось, будто это не девочка, одетая во все белое, с длинными белыми, реющими на ветру волосами, несется по сугробам, а большая белая кошка с острыми, серебряно сверкающими когтями. Но тут же снова вместо кошки появлялась Зенобия.

Вот она обернулась, взглянула на Валюшку своими прозрачными, очень светлыми глазами, усмехнулась, а потом понеслась к ней так же легко, невесомо, и каждое ее движение вызывало не то восхищение, не то ужас…

Зенобия замерла совсем рядом – так близко, что Валюшка увидела: снежинки, падающие на ее щеки, не тают! – и спросила, почти не шевеля побелевшими, опушенными снегом губами:

– Испугалась? Рановато. Все еще впереди!

– Что впереди? – тихо спросила Валюшка. – Чего мне бояться?

– Посмотри туда, – кивнула Зенобия в сторону одинокой могилы. И Валюшка обернулась.

Фотография на памятнике медленно наливалась серебристым свечением.

Лицо женщины с каждым мгновением становилось все прекрасней.

Да, она была невероятной красоты! Чеканные черты поражали совершенством. Длинные белые косы сверкали так, словно их унизывали бриллианты. Глаза были закрыты, и белые ресницы лежали на белых щеках, словно белые стрелы.

И тогда Валюшка поняла, что уже видела раньше это лицо. И вспомнила где…

В Хельхейме!

Это Хель! Сама Хель!

В это мгновение белые ресницы медленно поднялись – и огненно-красный взор богини смерти вонзился в глаза Валюшке.

Она отпрянула, в ужасе оглянулась на Зенобию, но та весело улыбалась:

– Ты напрасно думала, что сможешь скрыться от нашей госпожи! Решила, если произнесла часть клятвы отступника, то стала свободна? Нет, мы не отпускаем предателей! Никогда не отпускаем! Гарм ведь предупреждал, что не знать тебе покоя! Ну, говори: «Ис-форсьелисо-моркет-доден-хоплесхет!» И тогда ты снова станешь нашей! Ты уйдешь со мной вот этим путем. Смотри!

Зенобия простерла вперед руки, и, повинуясь этому движению, памятник с изображением Хель покачнулся, медленно канул в глубину сугробов, а на его месте разверзся зияющий белый провал.

Могила расступилась. Оттуда медленно поднимались белые студеные клубы, как будто сама бездна Хельхейма дышала Валюшке в лицо.

Валюшка почувствовала: ее лицо покрывается инеем, а руки и ноги леденеют.

– Ну! Клятву! – прикрикнула Зенобия.

– Нет, – с трудом пошевелила замерзшими губами Валюшка. – Нет!

– Не бойся! – воскликнула Зенобия. – Ты думаешь, зачем нужно произнести клятву? Госпожа наша Хель хочет сделать тебя одной из своих фебер. Тебя ждет завидная судьба – ты сядешь на весла стремительной ладьи Хель! Ты ведь довольно страшненькая на самом деле. Белобрысая, курносая… Недаром никому не нравишься, ни Валерке, ни Игорю. А сделавшись фебер, ты станешь писаной красавицей! Такой же, как мы! Перед тобой никто не устоит! Как Игорь не устоял передо мной…