– Девушки будут только рады, – он засмеялся, его воинственный настрой полностью исчез. – С тех пор, как моя сестра вышла замуж, они заняты исключительно тем, что ставят метки на белье, и от этого тоскуют. Подумайте и выберите все что нужно. Если понадобится что-то еще, пошлем в город. Я хочу, чтобы Викторина оставалась здесь. – Он взглянул на пакет. – Если Д'Лису достанет наглости и упорства преследовать нас, его легко будет выследить здесь, в моем имении.

Я искренне поблагодарила его за доброту и щедрость, хотя это укрепляло барьер, обязанный, как я понимала, оставаться между нами. Казалось, мистера Соважа смутили мои слова, и он принялся перебирать бумаги на столе, словно намекая, что я свободна. Несколько мгновений тесной связи меж нами, вызванные «гри-гри», теперь явно отошли в прошлое.

Викторина, миссис Дивз, Амели и две служанки были в швейной. Фентон, очевидно, исключенная до моего прихода из этого очаровательного круга, проводила меня туда. Они были полностью поглощены созерцанием модных изданий, изображавших чрезвычайно изысканно одетых женщин.

– Идите, взгляните сюда, Тамарис! – Викторина походила на ребенка, окруженного грудой новых игрушек. – Все это, – она указала на рисунки, – от Мэзон-Родригеса, не меньше. Кроме этих, от сестер Кертье, от Минеора и… – ее тон сделался почтительным, – от Ворта. Мадам Рашель прислала их нам с мадемуазель Армтедж.

– Видите ли, леди, – мисс Армтедж поклонилась мне, – вы можете быть уверены, что таких моделей в Сан-Франциско еще не видели, поскольку эти издания прибыли только что. Могу вас заверить, что они исключительны.

– Тамарис, что вы думаете об этом? – Викторина показала мне одну из картинок. – Смотрите – газ поверх атласа… отделано розами… Разве не то, что нужно?

Разумеется, материи, выбранные ею должны были превосходно подойти. Изображенный наряд был явно предназначен для юной девушки, чей эфирный облик подчеркивался бы пышной тонкой юбкой на тюлевой основе. Подобранную спереди драпировку и пуфы турнюра хорошо будет подобрать белыми шелковыми розами по выбору Викторины, каждая из которых будет сверкать хрустальными росинками, укрепленными на лепестках или листьях.

– А теперь выбирайте вы, Тамарис!

Я уловила враждебный блеск в косом взгляде миссис Дивз. Однако она не стала возражать, когда я стала перебирать картинки, которые, в отличие от эфирного выбора Викторины, предлагали платья, предназначенные для дам с более консервативными взглядами.

У моей матери было несколько украшений, не имевших большой ценности, но хранимых за изысканную красоту. И среди них я неизменно предпочитала гарнитур, который мой отец купил ей в Генуе во время медового месяца. Он был из мраморной мозаики в итальянском стиле и состоял из броши, серег, ожерелья, и парных браслетов красного золота с мозаичными вставками – черный мраморный фон, на котором были выложены белым и зеленым словно бы живые белые фиалки среди листьев. Поскольку именно этот убор должен был украшать мое вечернее платье, мне следовало учитывать это при выборе.

Я должна была, конечно, выбрать фасон и модель богаче, чем я когда либо носила, поскольку к этому обязывало положение, однако я не хотела привлекать к себе излишнее внимание.

Но большинство этих французских моделей не привлекало меня. И, откладывая рисунок за рисунком, я начинала уже думать, что мне придется скопировать одно из моих «восточных» платьев. Но тут мне попался рисунок, который я принялась внимательно изучать.

Поскольку я прошла уже больше полдороги к тому, чтобы стать старой девой – я только что отметила свой двадцать пятый день рождения – эта модель мне подходила больше.

Я представляла его себе из серебристого шелка с черными кружевами и, возможно, фиалками. Но при упоминании о выбранных мной материях Викторина скорчила гримаску.

– Но они же для старых дам, Тамарис. Вы ведь молодая! Я улыбнулась.

– Недостаточно молодая для газа, Викторина.

– Совершенно верно – изъявила торжественное одобрение миссис Дивз. Это немедленно заставило меня предположить, что я, конечно, излишне консервативна и буду выглядеть старомодно. Но сейчас я уже не могла изменить выбор, и только сказала, что должна посмотреть ткани.

– Огаста гораздо старше вас, а она собирается надеть золотой атлас, украшенный райскими птицами! – заявила Викторина.

Я заметила, что миссис Дивз чуть нахмурилась. Разница в нашем возрасте, столь откровенно подчеркнутая, не могла быть ей приятна.

Возможно, я и сама, оказавшись на ее месте, получила бы мало удовольствия от таких речей. Однако, у меня не было желания затмевать ее.

Глядя на Амели, отвечавшую на возбужденные расспросы своей хозяйки, как лучше будет расположить букет роз – так или эдак, трудно было представить, что изящная юная служанка может иметь отношение к омерзительному предмету, который нашли мы с Аленом. А Викторина – с тех пор, как она распростилась со своим мрачным нежеланием уезжать, – выказывала ли она когда-либо сожаление или недовольство?

Она, должно быть, забыла Д'Лиса, возбужденная новой обстановкой и новыми людьми. Возможно, она с облегчением освободилась от этого полукровки, довольствуясь ролью балованной сестры одного из богатейших людей Побережья? Но как ни трудно мне было заставить себя поверить, будто что-то может ей угрожать, я не должна была забывать о такой возможности.

Мисс Армтедж наблюдала за распаковкой тканей. Хотя сама она была дурно сложенной коротышкой, однако являла собой пример, как можно скрыть такие недостатки превосходным вкусом в одежде. Она ловко двигалась, драпируя сверкающие отрезы на стульях и столах, указывая на достоинства каждого. Пока Викторина выбирала ткани на костюм для верховой езды, дневные и прогулочные платья, более изысканные наряды для приемов, а мисс Армтедж делала беглые краткие заметки в отделанной слоновой костью записной книжке, я сделала собственный выбор. Атлас, не серебристо-серый, как я предполагала поначалу, а того цвета, что называют «жемчужным», то есть не чисто белый, подобающий лишь очень юным, а с легким серебряным оттенком. Черные кружева, о которых я думала, будут превосходно на нем смотреться. Тем временем Фентон достала из огромной коробки с шелковыми и бархатными цветами, вступив при этом в состязание с Терезой (которую она, я уверена, недолюбливала), букетики белых бархатных фиалок.

Затем я выбрала кое-что еще – бисквитную тафту на платье для приемов, зелено-белый ситец в стиле «Долли Варден». Тем временем Фентон, войдя в азарт, вытаскивала кружева и прочие штучки-дрючки, которые, как она уверяла, освежат мои старые платья.

Швейная, снабженная двумя машинками последней модели (хотя девушки лучше шили на руках), гудела как улей. Были разосланы приглашения на бал, и ответы лились рекой. Знаменитые французские рестораторы из Сан-Франциско прислали мэтра, надзиравшего за обустройством на кухне и в столовой, где на время ужина должен был расположиться буфет.

Бедная миссис Лэндрон крутилась, словно под ее развевающимися юбками были вместо ног колеса, проверяя то, распоряжаясь насчет этого, готовя комнаты для гостей, которые останутся на уик-энд.