— Я не была уверена, что беременна, и я…

— А когда стала уверенна? — Он оторвал взгляд от фотографии, и Клэр содрогнулась, увидев ярость в его глазах. — Наступил же момент, когда ты уже не сомневалась? Во время родов или когда врач вручил тебе ребенка? Тогда ты могла уже не очень сомневаться. Тебе не пришло в голову, что я имею право знать, что стал отцом, что у меня появился сын?

Она не ответила, а только молча уставилась на него своими огромными глазами. Тони понял, что еще секунда — и его ярость выплеснется наружу, он, чего доброго, может ударить ее. Тони вскочил и заметил, как Клэр вздрогнула, словно испугалась его.

Хорошо, в гневе подумал он. Она должна его бояться, до смерти бояться после всего, что сделала. Подумать только, скрывала рождение ребенка! Его сыну — два года! Он отошел от нее к окну, желая отдалиться как можно дальше, хотя размеры комнаты не очень позволяли.

Разглядывая фотографию, он пытался осмыслить происшедшее. У него ребенок. Сын. Ему два года, его зовут Тим, и он крупный для своего возраста. А он, его отец, больше ничего не знает о нем.

— Почему? — Только и смог вымолвить он — мешали спазмы в горле.

— Не знаю.

— Не знаешь?!

Клэр отпрянула, заметив, что его глаза зажглись бешенством.

— Ты утаиваешь от меня сына и говоришь, что не знаешь?

— Сначала я не была уверена, а потом мне казалось… — Клэр сокрушенно всплеснула руками. — А потом было поздно, — закончила она чуть слышно.

— Слишком поздно, — презрительно повторил он.

Клэр покраснела. Может, это звучало глупо, но именно так она чувствовала в то время. Казалось, все мосты сожжены, выбора не осталось, и она старалась не оглядываться назад.

— Почему же ты передумала? Зачем сказала о… Тиме сейчас?

— Я вдруг решила, что поступила нечестно по отношению к тебе. — Она тщательно подбирала слова.

— Тебе понадобилось три года, чтобы понять это?! Я пропустил два года жизни моего сына, а ты только сейчас сообразила, что поступила нечестно?

Боль в его голосе, прорвавшаяся сквозь злобу, потрясла Клэр. Она опустила глаза.

— Мне жаль, — некстати сказала она упавшим голосом.

— Тебе жаль?! — переспросил он, не веря своим ушам. — Два года ты без всякой причины скрывала от меня моего ребенка и говоришь, что тебе жаль?

Она едва пожала плечом и тут же услышала приглушенные ругательства Тони. Он в негодовании отвернулся от нее, как будто ему было противно ее видеть. Слезы навернулись ей на глаза.

Она подозревала, что он рассердится. Но никак не ожидала, что это так ранит ее. Прошло почти три года после того, как она вычеркнула его из своей жизни, она почти убедила себя, что испытывала к Тони Олдусу чувства только как к отцу ее ребенка. Тим был связующим звеном между ними.

Встреча с Тони обернулась для нее глубокой травмой, она и не подозревала, что снова испытает потрясение, увидев его.

Проходили месяцы. Она старательно пыталась выбросить из сердца его образ. Поначалу это было нелегко, но когда родился Тим и занял все ее время и мысли, образ Тони постепенно потускнел. Клэр радовалась этому.

Но достаточно было взглянуть на Тони один раз — и прежние воспоминания нахлынули на нее. Оказалось, каждый миг, который она провела на ранчо, навсегда сохранился в ее душе. Она тщетно надеялась забыть, какой он высокий и большой — занял весь дверной проем. Темные, волнистые волосы были подстрижены короче, чем тогда. Она сжала пальцы в кулак, борясь с искушением прикоснуться к ним, погладить густые усы над верхней губой, разгладить морщинки у зеленых глаз. Все это время она лгала себе. Она не переставала любить Тони и вряд ли когда-нибудь разлюбит.

— Где он?

Клэр, погруженная в невеселые мысли, не сразу услышала Тони.

— Что?

— Где он?

— С моим хозяином. Роджер узнал, что ты приедешь сегодня, и предложил присмотреть за Тимом.

— Я хочу увидеть его.

Она ожидала, что у него может возникнуть подобное желание, но категоричность требования испугала ее.

— Не стоит его расстраивать.

— Я не буду набрасываться на него. — Отойдя от окна, Тони пристально смотрел на нее. — Зачем же ты сказала мне о нем, если не хочешь, чтобы я увидел его?

— Да нет, ты, конечно, имеешь право его увидеть, я только боюсь…

— Я не расстрою его. — Клэр все еще колебалась, и Тони раздраженно сжал губы. — Он, наверное, в соседней комнате, я могу сам туда пойти.

— Нет, Тим у Роджера, я позвоню. — Она поднялась, разгладила складки на юбке, глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, и подошла к телефону.

Тони заметил, как сильно дрожали ее пальцы, когда она набирала номер. Но он не находил в себе ни жалости, ни сочувствия: только что он узнал, что она украла у него два года жизни его сына. Разговор был лаконичным. Она положила трубку и повернулась к нему.

— Роджер сейчас принесет его. Ему уже пора спать. Он… может немного капризничать.

— Ты боишься, что я изобью его, если он заплачет? — Он насмешливо приподнял бровь.

— Нет-нет, конечно нет. — Клэр нервно сжимала пальцы. — Просто я, как, наверное, все матери, хочу, чтобы он себя хорошо вел, — смущенно улыбнулась она.

— Мне нет до этого никакого дела. — Тони бросил в ее сторону ледяной взгляд. — Я не воспитатель детского сада, Клэр, я его отец.

— Знаю.

— Странно, тебе понадобилось два года, чтобы уяснить это!

Прежде чем она сказала что-то — а что она могла сказать? — Тони услышал, как скрипнула половица веранды и затем открылась входная дверь. Он даже не взглянул на вошедшего мужчину. Все его внимание было сосредоточено на малыше, которого тот нес на руках.

Тим.

Его сын.

— Мама. — Тим, увидев Клэр, потянулся к ней, и она тут же устремилась к сыну.

— Привет, солнышко. — Она взяла его на руки. Встретившись взглядом с Роджером, прочла вопрос в его глазах и слабо улыбнулась, мол, все в порядке, хотя сама совсем не была в этом уверена.

С Тимом на руках она повернулась к Тони. На лице его отразилось такое страдание, что у Клэр заныло сердце. Она вдруг поняла, что если бы даже захотела, не смогла бы ранить его сильнее. Но видит бог, она не хотела этого!

Увидев Тони, Тим замер, вопросительно глядя на него зелеными глазами. Клэр, проглотив ком в горле, сказала:

— Тим, это Тони. Он… твой папа.

— Привет, Тим. — Голос Тони предательски дрогнул.

Тим мгновение смотрел на большого незнакомца. В два года слово «папа» не имело для него никакого значения. Он быстро отвернулся и всем телом прижался к Клэр, обняв ее маленькими ручками и спрятав лицо у нее на плече, как будто его хотели оторвать от матери.