– Я бы рад, – взвешивая каждое слово, сказал он. – Но не могу.

Дженнифер улыбнулась:

– Нельзя же все время только читать да спать.

– Я нахожусь здесь неспроста.

– Я тоже.

Девушка выдвинула кресло и села.

– Я студентка последнего курса Стэнфорда. Факультет физики.

– А-а…

– Я нахожусь здесь по той же причине, что и ты.

Дезмонд прищурился:

– Точно?

– Мой преподаватель – член «Китиона». Вступить в орден хочу и я. Но больше всего, – она обвела рукой полки с книгами, – я хочу получить доступ к этой библиотеке. Я тебе завидую. Ты, видимо, для них очень важная персона.

Дезмонд покачал головой:

– Меня пригласил Юрий…

– И пригласил не зря.

Дезмонд кивнул.

– Ему что-то от тебя надо.

– Вне всяких сомнений.

Они молча смотрели друг другу в глаза. Тишину в огромном зале нарушало только потрескивание ламп.

– Мне надо кое-что узнать, – продолжил Дезмонд. – Когда я был ребенком, кое-что произошло, отчего я стал другим человеком. Я долго этого не сознавал. Пока не влюбился.

– И что было потом?

– Я обнаружил, что не способен любить ее так, как любила меня она. Поэтому я и приехал сюда. Я хочу изменить свою натуру. Юрий обещал, что это возможно.

Дженнифер поднялась с улыбкой – не счастливой или радостной, но сочувственной и озабоченной.

– Желаю тебе найти то, что ты ищешь.

Выстрел в тесном проходе прозвучал оглушающе громко. Несмотря на нетвердую руку Пейтон, пуля попала человеку в плечо, отбросив его от Лин к переборке. Он вскрикнул и кинулся на Пейтон.

Доктор споткнулась о лежащее позади тело другого бойца и неуклюже села на пол, однако пистолет не выпустила.

Боевик подскочил к ней, как раненое животное. Схватившись за пистолет здоровой рукой, он ударил запястьем Пейтон о железный пол. После второго удара пистолет отлетел в сторону.

Мужчина навалился, прижимая Пейтон к полу. Холодный пол давил на затылок, как ледяная глыба. Раненый потянулся за пистолетом.

Пейтон стала бить его кулаками, но тот не обращал внимания – удары приходились по бронежилету и не причиняли вреда. Пейтон двинула нападавшего коленом в пах. Он выгнул спину, вскрикнул и уставился на доктора с ненавистью в глазах. Пейтон, ерзая, попыталась вывернуться, однако не смогла сдвинуться с места.

Отведя кулак для удара, мужчина ухмыльнулся и выдержал паузу, наслаждаясь своим господством, впитывая ужас Пейтон, как нектар. Доктор лишь успела закрыть лицо руками.

Боец рассмеялся. В зыбком свете Пейтон заметила, что мать лежит в нескольких метрах от нее и не шевелится. Жива ли?..

Смех оборвался. Голова бойца с треском взорвалась, как переспелый арбуз. Через несколько секунд подоспело эхо выстрела.

Тело нападавшего качнулось назад, затем опрокинулось ничком.

Пейтон едва успела отвернуть лицо от хлынувшего потока крови. Мертвец стукнулся об пол с глухим тошнотворным шлепком.

В темноте раздались шаги. Чьи-то руки приподняли труп и отбросили его в сторону.

Фонарь повернулся, в открытом шлеме мелькнуло невозмутимое лицо Адамса. Старшина осмотрел Пейтон на предмет повреждений. Из-за плеча Адамса показался Родригес.

– Я в порядке, – сказала Пейтон, тяжело дыша и дрожа всем телом. – Как там мама?

Родригес присел на корточки рядом с Лин.

– Жива!

Напряжение схлынуло, и Пейтон сразу же почувствовала холод.

– Сколько? – спросил Адамс, с пистолетом в руке осматривая оба конца коридора.

«Сколько чего?» – мелькнула мысль у Пейтон. Смысл вопроса не доходил до нее, как будто жуткий холод сковал мозги.

Адамс посмотрел вниз.

– Бойцов у противника. Сколько у них людей, доктор Шоу?

– Мы видели только этих троих.

– Они переговаривались с другими? Передавали какие-нибудь сведения?

Пейтон покачала головой.

Адамс подошел к Родригесу.

– Пора эвакуироваться.

Два «морских котика» подняли с пола женщин и защитные костюмы и быстро покинули место схватки.

Плывя на руках Адамса по коридору, Пейтон вдруг ощутила полное изнеможение. Адреналин схлынул, оставив одну тупую усталость. Мать жива. Они спасены.

* * *

Пейтон открыла глаза. Она не могла пошевелиться: руки прижаты к бокам, все тело крепко спеленато, оставлена лишь узкая щелка для рта и носа. Глаза тоже завязаны. Через тонкую материю пробивался тусклый свет.

– Привет!

Ее собственный голос напоминал сдавленный шепот, горло – как наждак. Пейтон попыталась сглотнуть слюну.

– Привет!

Какое-то движение. Щелчок.

С глаз сняли повязку. Свет ослепил.

– Ой, извини, – сказал Найджел. – Как ты себя чувствуешь?

– Ужасно, – пробормотала она. Грудь ломило. У нее не осталось сил.

– Ты не…

– Воды.

– Ой, ну да…

Найджел вернулся с фляжкой, наклонил ее, Пейтон сделала несколько глотков. Холодная вода хлынула в рот, пролилась наружу, намочив лицо.

– Извини, извини.

Пейтон все еще не могла пошевелить руками.

– Развяжи меня, Найджел.

Ученый глянул на нее с недоумением.

– Ты не… а-а, ну да. Спецназовцы закатали тебя с матерью в одеяла, как начинку в блинчики, чтобы вы согрелись. – Найджел опустил лампу и скрылся из виду. – Подожди.

Через несколько секунд Пейтон была свободна и могла сесть.

Лин лежала рядом и все еще спала. Пейтон не хотелось будить ее, но ей нужно было проверить состояние матери на предмет внутренних кровотечений.

– Поможешь мне развернуть ее? Я хочу ее обследовать.

– Мы с Адамсом уже обследовали.

– Вы не врачи.

Найджел помог распутать одеяло, Лин пошевелилась, не просыпаясь. Пейтон пришла в голову тревожная мысль о возможном сотрясении мозга.

На шее Лин обнаружились ссадины и красные пятна. Пейтон ощупала ее голову в поисках шишек и отеков. Признаков внутричерепных кровоизлияний она не обнаружила. Пульс нормальный. Пейтон задрала на матери рубашку и проверила туловище на предмет ссадин и сломанных ребер. Тоже ничего. На коже Лин отпечаталась история – низ живота крест-накрест пересекали два длинных и три коротких шрама, в правом боку – затянутая морщинистой тканью дырка, память об огнестрельном ранении. Лин даже дома всегда носила сплошные купальники, не обнажая середину тела. Теперь Пейтон узнала почему.