Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вскоре погода загоняет меня в отель. Я ныряю в крытый бассейн и плыву под водой, наслаждаясь покоем и невесомостью. И тут кто-то плюхается сверху. Я выныриваю, хватаю ртом воздух и вижу мальчика, который только что разрушил мою идиллию. Он подплывает ко мне и ставит локти на бортик.
— Привет!
Я оглядываюсь и проверяю, не обращается ли он к кому-то, кого уже знает.
— А какие у тебя будут волосы, когда высохнут?
— Что? — Я сбита с толку.
— Мне интересно, и я решил спросить.
— Светлые.
— Круто, у меня тоже. Мне только что исполнилось двенадцать, а тебе сколько?
— Почти одиннадцать.
Глаза у него зеленые, взгляд прямой — как и манера говорить.
— Отличный возраст, хорошо его помню. — Он улыбается. — Я Тим, а тебя как зовут?
— Бхаджан… — В ту же секунду я начинаю паниковать.
Бхаджан — не то имя, которым я должна сейчас пользоваться. Мальчик разговаривает не так, как все, и это меня сбило.
— Бхаджан?
— Нет.
— Что нет?
Я понимаю, что слишком поздно притворяться, что я придумала имя. Для этого нужно иметь очень хорошее воображение.
— Неважно, — хмурюсь я.
Мое выражение лица его совершенно не смущает. Он на мгновение задумывается.
— Бхаджан. Здорово! Люблю необычные имена. Они выделяют тебя. А что оно значит?
— Это на санскрите. Песня бога.
— Тебе подходит. — Загорелой рукой он стирает воду с глаз. — Вы тут в отпуске или деньги отмываете?
Я теряю дар речи.
— Отлично, — доверительно кивает он. — Я понял по твоей реакции.
Мне надо сматываться отсюда. Я выпрыгиваю из бассейна и смотрю на него сверху вниз:
— Мы не отмываем никакие деньги. Мы в отпуске.
— Хорошо. — Уголки его губ вздрагивают.
— В смысле?
— Если бы вы не за этим приехали, ты бы такого слова не знала. Тебе десять.
— У меня каникулы!
— Ладно. — Он улыбается и вскидывает ладонь в примирительном жесте. — Мы сами тут деньги отмываем.
Я не могу объяснить, почему я остаюсь. Может быть, потому, что никогда не встречала детей своего возраста, с которыми мне не нужно следить за собой. С кем-то, кто так же не вписывается в этот мир. Вода, пахнущая хлоркой, высыхает на наших телах, и, натянув футболки и шорты, мы идем к пустынному пляжу.
Тим рассуждает о ситуации в Англии:
— Блэр, конечно, выиграет. Но что это изменит?
Из его предыдущих слов я поняла, что Тони Блэр — английский политик и что Тим тоже из Лондона. Больше я ничего не знаю.
Я небрежно пожимаю плечами:
— Политики — сборище мошенников. Но это законно, потому что законы придумывают именно они.
— Точно! Мне нравится, как ты мыслишь, Бхаджан. Отец всегда говорит, что политики — как спортивные носки. Их тоже нужно менять почаще, и по той же самой причине.
Когда через час я подхожу к родительскому номеру, моя футболка все еще мокрая от морского ветра, Я медленно открываю дверь, представляя, как признаюсь папе, что раскрыла нашу легенду. И что человеку, который меня подловил, двенадцать. Я формулирую признание таким образом, что из него не совсем ясно, назвала я настоящее имя или нет. Папа сразу это замечает.
— Перескажи мне разговор, — говорит он, усаживаясь в кресло у окна. Недавно он учил нас запоминать большие диалоги дословно, так что я начинаю. Послушав немного, он начинает хохотать. Я с облегчением опускаю плечи.
— Где этот парень?
— Ждет на пляже. Мы хотели наперегонки сбегать до скалы и обратно.
— Ну пригласи его с нами поужинать. Посмотрю на него.
Я вскидываю брови. Папа не любит общаться с другими детьми, потому что они совсем не похожи на взрослых. Он не понимает, почему некоторые родители позволяют детям вести себя по-детски.
Ужин проходит потрясающе. Тим держится великолепно и обсуждает с папой политику, литературу и преимущества английской школьной системы. Не знаю, чему их учат в частной школе, но это явно работает. Разговор выходит далеко за пределы моих познаний, и я начинаю потихоньку паниковать. Я часто думаю, что другие дети давно меня обогнали. Они проводят в школе столько времени, а моя учебная программа занимает пару часов в день. Плюс у них куча практического опыта.
После ужина мы играем в покер, сидя на плюшевых диванах в лобби. Я тасую колоду, когда Тим наклоняется ко мне и спрашивает, почему я грызу ногти. Я прячу их в ладонь и говорю, что это потому, что я много думаю.
— Господи! — Кьяра фыркает и закатывает глаза.
— А тебе откуда знать? — Тим спокойно смотрит на нее. — Вы не очень близки.
Кьяра ошеломлена его прямотой, а я отвожу взгляд.
Через два часа Тим с родителями собирается в аэропорт. У меня странное и неприятное чувство, что я буду скучать по мальчику, с которым только что познакомилась. Я пытаюсь не показывать вида и выглядеть радостной. Он делает то же самое, пока не приходят его родители с багажом.
— Вы потом вернетесь во Франкфурт? — Тим прячет карты в карман.
Франкфурт — наша легенда, и я стараюсь ее придерживаться:
— Наверное.
— Наверное?
— Мы очень часто переезжаем, мало ли что…
— Может, вы и в Лондон приедете! — Он загорается такой надеждой, что мне жаль ее разрушать.
— Вряд ли.
Тим встает, идет к стойке регистрации и возвращается с ручкой и бумагой.
— Тогда вот что мы сделаем. — Он начинает писать. — Я никуда не перееду. Мы давно живем в этом доме. — Он протягивает мне свой адрес и чистый листок. — Дай мне свой адрес во Франкфурте, и я тебе напишу.
— Ой, мы как раз переезжаем на другую квартиру, и адреса пока нет.
— Ты не знаешь, куда вы переезжаете? — Он смотрит на меня.
Взгляд у него слишком твердый для такого юного человека. Теперь я понимаю, почему взрослые иногда спрашивают, откуда у меня такие глаза, в моем-то возрасте.
— Нет, пока не знаем.
— А в каком отеле вы будете жить?
Я трясу головой и вижу, что он теряет контроль
