лёд замёрзшего озера, Джон велел им брать в обе руки по узкой дощечке — помнил, как сам в детстве вытаскивал мальчика из полыньи. Он учил их работать в саду и рассказывал им сказки. Из детей сложился домашний музыкальный квартет: Бесси играла на скрипке, Альта — на пианино, Эдит — на виолончели, Джона-младшего тоже учили игре на скрипке. В репертуар входили Моцарт, Бетховен, Гендель (дети нередко играли на собраниях в церкви), но и современная популярная музыка не была под запретом. В общем, счастливое детство… хотя гувернантки, которых Рокфеллер нанимал для обучения своих чад, придерживались иного мнения.

Дом Рокфеллеров был отрезан от внешнего мира: кроме церкви дети не могли никуда пойти. К ним приглашали в гости других детей — как правило, из круга хороших знакомых; сами же они не выбирались даже к ближайшим соседям. У них не было школьных друзей, потому что они не ходили в школу. Это делалось для того, чтобы они даже не подозревали, насколько богаты их родители (им бы охотно рассказали, сколько «стоит» их отец, а сравнение собственной жизни с бытом нуворишей, навёрстывавших упущенное в полуголодной юности, наверняка вызвало бы у них лишние вопросы и желания). Деньги на карманные расходы они зарабатывали: пенни за каждые десять выдернутых сорняков, по два цента за убитых мух, десять центов за заточку карандашей, пять центов в час за занятия музыкой, целый доллар — за склеивание разбитой вазы. Воздерживаясь от сладкого целый день, можно было получить два цента — и ещё бонус в десять центов за дополнительный день воздержания. В день можно было съесть только один кусочек сыра; однажды Альта обвинила Эдит в жадности за то, что та съела два. Когда Бесси исполнилось 13 лет, она стала каждый вечер обходить дом и гасить лишние газовые рожки; экономя газ, она зарабатывала себе «на булавки». Маленький Джон до восьми лет донашивал платьица своих сестёр. Отец подавал пример бережливости: если в дом приносили бандероль, он распаковывал её аккуратно, чтобы потом использовать обёрточную бумагу и бечёвку. Мать поддерживала его в этом, одновременно преследуя и другие воспитательные цели. Так, когда Джон Д. хотел купить каждому из детей трёхколёсный велосипед, она возразила, что приобрести нужно только один. И дело не в деньгах: если у каждого будет свой велосипед, они не научатся делиться друг с другом.

Все дети вели свою бухгалтерию, подсчитывая свои доходы и расходы. Пунктуальность была возведена в ранг фетиша. По утрам, ещё до завтрака, Рокфеллер собирал семью на молитву, и опоздавшие должны были заплатить штраф в один цент. Каждый по очереди произносил отрывок из Священного Писания, а Джон с Лорой разъясняли сложные места. Перед сном дети в присутствии матери читали молитвы. В воскресенье заведённого порядка придерживались особенно строго: утренняя молитва, воскресная школа, послеполуденные молитвенные собрания и вечернее пение гимнов. В свободное время дети должны были читать Библию или духовную литературу, но ни в коем случае не светскую. Мать выделяла час для беседы: просила детей порассуждать на такие темы, как «Владеющий собой — величайший победитель» или «Смысл жизни — в простоте». Кроме того, каждый должен был назвать свой самый большой грех, и тогда она молилась вместе с детьми, прося у Бога помощи, чтобы они исправились. Но розгами детей не наказывали никогда.

Если работа была миром мужчин — честолюбивых, беспринципных, порой грубых, то дом — миром женщин, выдержанных, строгих и благочестивых. Помимо Лоры и её сестры Лют, Рокфеллер делил кров то с тёщей, то с матерью. После того как Мэри Энн наконец-то вышла замуж (17 октября 1872 года, в 29 лет), Элиза Дэвисон Рокфеллер по очереди гостила у своих пятерых детей. Мужем Мэри Энн стал Уильям Радд — президент бакалейного концерна из Кливленда «Чендлер и Радд», так что они с Рокфеллерами стали соседями по Евклид-авеню, но при этом редко встречались (в церковь сестра Джона не ходила). Мэри Энн, несмотря на то что её муж был богат, сама вела хозяйство, отказываясь от прислуги, экономила на всём и вечно делала вид, будто денег у них в обрез. Она всегда ходила в чёрном (говорили, что у неё с возрастом вырос горб и траурное платье должно было его скрывать), гостей принимала редко и быстро выпроваживала, детей (двоих сыновей и двух дочерей) держала в ежовых рукавицах. Зато её муж, бывший на два года моложе, являл собой полную её противоположность: от мрачной атмосферы собственного дома он спасался у родственников в Форест-Хилле, всегда приезжая туда с гостинцами для детей: его карманы были набиты орехами и конфетами. Сразу начинались шутки, розыгрыши. Однажды Уильям Радд привёз мешок грязной старой картошки и раздал её детям; те были удивлены и разочарованы, пока не обнаружили в каждой картофелине искусно запрятанную золотую монету.

Муж тёти Люси (старшей сестры Рокфеллера) Пирсон Бриггс тоже очень нравился детям: добрый, весёлый. Вот только сама тётя умерла в 1878 году в 40 лет… Её сын Уильям умер, когда ему было всего девять. Похоронив жену, вдовец через два года женился на Лоре Прайс, породнившись с другой богатой семьёй из Кливленда, а его музыкально одарённая дочь Флоренс всё лето проводила в Форест-Хилле у дяди и тёти[9].

Раз в год в Кливленд наведывался дедушка Билл, всё такой же бесцеремонный и нахальный: гостил несколько дней, показывал внукам фокусы и демонстрировал чудеса меткости, рассказывал всякие небылицы, сыпал грубыми шутками, совсем не для детских ушей, и снова исчезал на целый год. Фрэнк был весь в него, разве что в отличие от отца налегал на виски (а ещё курил сигары и любил бузотёрить в клубе), Джон пошёл полностью в мать, а Уильям сочетал в себе черты обоих родителей.

Сына, родившегося 26 декабря 1877 года, Фрэнк назвал Уильямом (после появятся на свет две дочери — Хелен и Мира). Джона Д. он почему-то терпеть не мог и публично высказывался о нём… в общем, очень неуважительно. Поэтому Джон вскоре оставил попытки пристроить брата в свою компанию. Кроме того, Джон на дух не переносил тестя Фрэнка, Уильяма Скофилда, и однажды даже сказал Сэму Эндрюсу: «Когда-нибудь я пырну этого типа ножом под рёбра, вот увидишь». Сдержанного Рокфеллера вывело из себя вероломство Скофилда: всего через год после того, как «Стандард ойл» купила «Александер, Скофилд и К°», тот создал другую нефтеперерабатывающую фирму — «Скофилд, Шёрмер и Тигл». Три года Джон только пускал дым из ушей, не поддаваясь на шантаж, а в 1876-м всё-таки вложил в эту фирму десять тысяч долларов, создав совместное предприятие и согласившись закупать для неё сырую нефть, продавать её продукцию и выторговывать для