Она по-хозяйски осмотрела комнату.

— Лучше, чем некоторые другие! — объявила она, фыркнув. — Но кухня очень плохая, мисс Милла, очень плохая!

Я позволила ей стащить с меня испачканное платье, наслаждаясь тем, что за мной ухаживают.

— Вы купаться сейчас? — спросила она.

Я кивнула, и она поспешила прочь, чтобы наполнить ванну и убедиться, что полотенца и совершенно нетронутый кусок мыла ждут меня.

К тому времени, когда я была одета и готова спуститься вниз, я уже немного успокоилась хлопотами Пейшнс и великолепной горячей водой; я даже на несколько минут забыла, что голодна как волк. Я почувствовала уверенность, зная, что выгляжу наилучшим образом, хотя я и не могла соперничать с очевидной миловидностью Памелы Лонквет.

Я спустилась по лестнице с высоко поднятой головой. Я должна признаться, что была рада, когда увидела в гостиной только двух мужчин. Мистер Лонквет спросил меня, что бы я хотела выпить, порекомендовав пунш собственного приготовления. Я приняла напиток, хотя и знала, что его основной ингредиент — неизбежный ром; так и было, хотя он и был щедро сдобрен соком цитрусовых.

— Ну, моя дорогая, что ты скажешь? — спросил он меня.

— О поместье? — Я не хотела показывать ему свое замешательство от собственного невежества. — Мне оно очень понравилось… Особенно этот дом. В нем такая дружелюбная атмосфера.

Мистер Лонквет улыбнулся.

— Я был счастлив здесь, — сказал он. — Я не уверен, что сахар — это женское занятие. Моя жена считала, что здесь довольно скучно, так мне казалось.

— А Памела? — не смогла удержаться я от вопроса.

— Памела работала на фабрике вполне успешно. — Он взглянул на Даниэля в ожидании подтверждения. — Это совсем другое, нежели проводить время одной в этом доме.

— Я, наверное, тоже буду работать, — просто сказала я.

— О, в самом деле? — он выглядел удивленным. — Из слов Памелы я понял, что вы были светской дамой, — сказал он с добрым юмором. — Чем же вы занимались в прошлой жизни?

Я рассказала ему о бюро путешествий, после чего Даниэль рассказал ему свою версию: и о том, как он пропустил свой самолет, и как он до сих пор считает, что в том была и моя вина.

Мы все еще спорили по этому поводу, когда Памела и ее мать наконец присоединились к нам. Они были одеты как близнецы — в одинаковые платья из мягкой голубой материи. Из-за этого они были, как никогда, похожи друг на друга, но меня сильно удивило то, что миссис Лонквет было приятно, что ее так откровенно будут сравнивать с дочерью.

Миссис Лонквет так и не простила мне родственной связи с дядей Филиппом. Как только в разговоре возникала пауза, я чувствовала, что она так и сверлит меня глазами, однако она почти ничего не говорила. Только один раз, когда мы усаживались за стол, она вновь коснулась этой темы.

— Ты знал, — спросила она мужа, — что теперь Филипп Айронсайд будет жить здесь?

— Да, знал, — ответил он.

Она сердито заерзала на месте; то же самое проделала Памела, сидевшая с ней рядом.

— Я полагаю, что мне этого не сказали, чтобы я не могла воспрепятствовать сделке? — резко осведомилась она.

Ее муж рассмеялся:

— Не совсем так, моя дорогая. Я подумал, что, так как мы собираемся поселиться в Штатах, тебе будет уже безразлично, что происходит здесь. Кроме того, довольно глупо так беспокоиться о Филиппе. Такое могло случиться с кем угодно, а не только с ним.

— Но случилось только с ним! — сказала миссис Лонквет деревянным голосом.

Ее муж пожал плечами.

— Давай оставим эту тему, — спокойно попросил он и нарочито повернулся к Даниэлю: — Вы обошли все поместье? Посмотрели все, что хотели?

— Думаю, что да, — ответил Даниэль.

Он бросил на меня вопросительный взгляд, надо отдать дань его хорошим манерам, и я кивнула, хотя все, что я увидела, совершенно смешалось у меня в голове. Весь день был заполнен сахаром, но я так толком ничего и не узнала о нем.

— Значит, вы завтра свяжитесь с Аароном? — настаивал мистер Лонквет.

— Думаю, что позвоню ему сегодня вечером, — ответил Даниэль.

Все семейство Лонквет обменялось успокоенными взглядами. Неужели им так не терпелось уехать? Я удивилась — почему? Даже Памела вдруг стала более оживленной, как будто ей на самом деле хотелось побыстрее покончить со всем. Но ведь именно в этом месте заключалось ее будущее. Не в этом доме, это правда, но там, где сосредоточивались интересы Даниэля, а это была рафинадная фабрика и поместье Хендриксов.

Это был необыкновенный ужин. Я так хорошо не ела с тех пор, как приехала на Тринидад, так как хотя Пейшнс и была совершенством во многих отношениях, но ее кулинарное воображение было во многом ограничено. Миссис Лонквет, несмотря ни на что, держала великолепный стол, и я начала думать, что недооценивала ее; что, возможно, она не так уж презирала меня, как на то указывало ее поведение. На ужин было собрано все лучшее, что могла предложить кухня Вест-Индии, и она явно приложила максимум усилий, чтобы угодить всем присутствующим.

Мы начали со знаменитого супа — калалу, приготовленного из крабов, окры, томатов и лука и приправленного тимьяном, лавровым листом и молотым перцем чили. Миссис Лонквет пространно рассказала мне, что этот суп послужил прототипом знаменитому новоорлеанскому супу из крабов и окры.

— Мы, американцы, не любим признаваться в этом, — доверительно сказала она, — но тем не менее это правда. Я считаю, что это король всех креольских супов, хотя Памела и не очень его любит, не так ли?

Памела скорчила гримаску, пытаясь определиться, нравится ей суп или нет.

— Я не в восторге от морской еды, — наконец сказала она.

А я пришла к заключению, что я в полном восторге от морепродуктов. Я никогда не пробовала более вкусного супа, и к тому времени, когда на стол подали сочные стейки с крохотным зеленым горошком и картофельной запеканкой, а затем запеченные бананы с кокосовым кремом, я уже вполне примирилась с жизнью. Стоило поголодать целый день, когда тебя ждало такое вознаграждение!

Даниэль ухмылялся мне через весь стол.

— Спорю, что ты никогда не пробовала такую еду раньше! — поддразнивал он меня.

— Мне так все понравилось, — восхищенно призналась я. — В Порт-оф-Спейне мы довольствовались в основном кукурузой и сладким картофелем!

— Но это очень нездоровая пища! — упрекнула меня миссис Лонквет, словно ее задели за живое.

— Приближается очередной сезон уборки тростника, — веско вставил ее муж. — Полагаю, что это как-то связано с этим.

Я была рада, что они думали именно так, хотя когда я просматривала счета по хозяйству, которые я полностью оплачивала, то я часто размышляла, куда идут деньги.