— Надя! Привет! Я вот проведать тебя пришла…

— Привет. Зачем?

— Что зачем?

— Зачем пришла?

— Ах, ну-у-у, во-первых, извиниться хотела. Я тогда выпила… наговорила тебе всякого… ты извини.

— А сейчас? Это здесь Богдан был?

— Ну да, он позвонил, а мама сказала, что я к тебе пошла. Вот он и примчался, цветы купил, хотел помириться.

Надя не могла найти в себе силы, чтобы поддержать разговор. Зато Алла продолжала:

— А я ему сказала: «Ты лучше Наде цветы отнеси. Я обойдусь, а вот в её положении…» В общем, я посоветовала отнести цветы тебе. Он и понёс. — Ты вообще как? — как бы опомнившись, спросила Алла.

— Нормально.

— Слушай, я вот тут с собой взяла… Вот, колбаска, сырок… и бутылочку. Давай за примирение, а? А то как-то чувствую себя виноватой перед тобой, давай, а?

— Мне нельзя.

Голос Нади не был категоричным. Алла почувствовала это.

— О-о-ой, Надю-у-уш, ну давай, ну пожалуйста. А то так на душе хреново, хоть волком вой…

Надя молчала. Ей ужасно хотелось выпить, но она помнила своё обещание, что дала Константину Николаевичу. И Богдану. А с другой стороны, он же её обманывает. Сказал, что не общается с Аллой, а сам… Обида накатила на неё. Заволокла липким холодным туманом всё существо её. Сжало. Стало трудно дышать.

— Давай, — прохрипела, — пойдём вон туда, за куст боярышника. Чтоб никто не видел.

Девушки расположились под кустом на траве. Алла предложила сесть рядышком, на покрывале, которое она принесла с собой. Покрывало было тонким, но перспектива «быть как все» всегда привлекала девушку, тем более что Алла пообещала, что поможет Наде забраться в кресло после незапланированного пикника, Надя сползла с кресла вниз и умостилась рядом с одноклассницей.

Подлости Аллы предела не было. Вместе с сыром и колбасой Алла принесла с собой большую бутылку «Столичной» и в то время, как Надя выпивала свою порцию «за здоровье», «за дружбу», «за любовь», незаметно выливала свою на землю. Она без умолку болтала о том о сём, не давая «подруге» сосредоточиться, и всё наливала и наливала. Убедившись, что Надя опьянела настолько, что не сможет подняться с земли, коварная девушка вдруг стала серьезной.

— А теперь слушай меня, пьяное дерьмо. Если ты ещё раз приблизишься к Богдану или позволишь ему приблизиться к себе, то я тебя убью. Поняла!? Хотя я думаю, что ты и сама скоро сдохнешь. Сопьёшься и сдохнешь! Сегодня дождь обещали, — продолжала Алла задумчиво. Она отодвинула Надину коляску подальше от девушки и, вылив на неё остатки водки, зашагала прочь.

Богдан тем временем, не обнаружив Нади в палате, поставил цветы в банку с водой, а саму банку — ей на тумбочку и пошёл поговорить с Костей. Сопалатники сказали, что Надя пошла в зал делать свои упражнения, поэтому он решил туда не идти, чтобы не смущать девушку. Но когда он вернулся в палату после разговора со своим дядей и опять нашел Надину кровать пустой, заволновался.

«Где же она может быть так долго?»

— Может, она пошла к Наташе. В палату интенсивной терапии? Она собиралась, — предположила женщина, занявшая Наташину койку.

Обрадовавшись возможному объяснению, Богдан побежал туда, но и там он Нади не нашёл. Обеспокоенный, он опять пошел к Косте. Тот готов был идти домой — уже надел стильный длинный плащ и щегольской берет. Он только не мог найти свой зонт, который, как всегда, куда-то запропастился.

— Костя, я Надю нигде не могу найти.

— Она, должно быть, в зале.

— Нет её в зале. И у Наташи её нету, и нигде её нету…

Тревога усиливалась.

— Может, на улице? В парке, например. Она частенько туда выезжает после того, как ты свозил её к озеру.

Врач старался держать себя в руках, хотя тоже начал подозревать неладное.

— Какой парк! Там дождь шпарит уже добрых полчаса!!!

Богдан уже кричал.

— Сейчас, Богдаш, сейчас… Я позвоню…

— Алё, приёмная? Коваленко беспокоит. Надежда Ярош через ваш вход не выезжала во двор? Да, в инвалидном кресле… Выезжала? А назад? Не видели? Хорошо, Спасибо. Ну, ты понял, — уже обращаясь к Богдану, произнёс медик, — побежали искать. Рысью!

Они нашли её. Богдан почти сразу увидел одиноко стоящую пустую коляску недалеко от того места, где он разговаривал с Аллой, и все понял.

— Сссука, — прошипел он.

— Что? — не понял Коваленко.

— Ничего. Вон коляска, побежали.

Они, даже не пытаясь защититься от ливня, побежали по направлению к инвалидному креслу. Там же, возле куста, они нашли полумёртвую пьяную девушку.

— Бо-о-оже, где же это она водку-то взяла? — удивился Константин Николаевич.

— Это я…

— Ты? Ты что, дурак? Зачем?

— Нет, водку не я принёс, — смутился Богдан, поднимая Надю под руки и пытаясь усадить её в кресло, — но я виноват. Она, наверное, видела меня с Алкой… я потом расскажу.

Надя «не хотела» сидеть в кресле — все время сползала с него, и молодой человек, подхватив её на руки, понес внутрь больницы.

В палату нести не стали. В приёмном покое, прочистив желудок, уложили на кушетку и поставили капельницу. Через час после всех этих процедур Надя открыла воспалённые глаза и, увидев Богдана, произнесла:

— Уходи.

Богдан со всего размаха влепил ей звонкую оплеуху и, резко развернувшись, вышел из приёмного покоя.

Домой ни Костя, ни Богдан не пошли. Отчитавшись перед женой, Константин Николаевич достал из сейфа ординаторской бутылку коньяка.

— Нам тоже с тобой надо снять стресс.

Налив янтарный напиток в чашки, из которых обычно пили крепкий чай или кофе, мужчины отпили по глотку.

— Что за уникальная способность такая у этой девушки вляпываться в каждое дерьмо? Вроде и девчонка неплохая…

— Костя, ты только подумай, разве она виновата? Мне кажется, судьба у неё такая страшная. Вот только зачем?

— И ты веришь во всю эту чушь?

— Ты только подумай, что у этой девушки в душе делается? Вот поставь себя на её место!

— Не-ет уж, увольте.

— Что? Не хочешь? То-то же. Так ты мужик, — Богдан сделал ещё глоток коньяка, — а она маленькая, хрупкая девочка… А скажи мне, Костик, почему говорят, что коньяк пахнет клопами? Ты вообще нюхал клопов? Знаешь, как они пахнут?

— Нет, не нюхал. Это хороший коньяк. Он не может пахнуть такой гадостью… Постой… Уж не влюбился ли ты в неё, Богдаш?

Богдан, не ответив на вопрос, встал и подошёл к окну.

— Дождь… Представляешь, что было бы, если б мы её не нашли?