– Он меня хотел съесть, – сказала Алиса.

– И хорошо, что не съел, это не принесло бы никакой пользы ни тебе, ни ему.

Чудовище пошевелило хвостом и застонало.

– Надеюсь, он ничего не сломал, – сказала Дурында. – Не то придется ветеринара искать. А где ты в этом лесу ветеринара найдешь, да еще со специализацией по драконам?! Ты как думаешь?

– Я думаю – не найдешь.

– И я так думаю.

– Я все сломал, – сказало чудовище. – И сейчас умру.

Тут снаружи послышались быстрые шаги, крики, и в башню ворвались сама Лина Теодоровна, королева Другого королевства, а также ее любимая фрейлина дама Марьяна и министр добрых дел.

– Что случилось? – кричала худая, измученная долгой дорогой королева, ломая руки. – Что с моим сыночком, со славным принцем? Кто его убил?

Королева опустилась на колени перед чудовищем и попыталась поднять его тяжелую крокодилью голову.

– Ах, мама, оставьте, – сказало чудовище. – Вы делаете мне больно!

Королева испуганно отпустила голову сына, и она гулко ударилась о каменный пол.

– Этого еще не хватало, – сказала Дурында. – Так вот одна мамаша кидала своего младенца, кидала и докидалась. Пришлось хоронить!

Королева подняла голову и увидела над собой на краю помоста Алису и Дурынду.

– Ах вот кто пытался убить моего ребенка! – закричала она. – Я пошла на все, чтобы доставить тебя к моему мальчику. А ты что делаешь?

– Ваше величество, ах, ваше величество, – стал говорить министр добрых дел. – Пожалуй, будет преждевременно винить эту девочку. Ведь, как мы с вами понимаем, ваш сын лез к ней, чтобы ее поцеловать...

– Нет, – честно признался дракон, – я лез туда, чтобы ее сожрать! Я ее ненавижу.

– Это лишнее, – произнес министр, – надо искать общие позиции. Без Алисы тебе никто уже не поможет. Ты можешь это понять?

– Я ее люблю! Я ей сказал, что люблю! – заревело чудовище. – А она только смеется и издевается над бедным животным.

– Ну, ты не такое уж бедное животное, – сказал министр, а птица Дурында, у которой был острый клюв и острый язычок, добавила:

– С такой рожей в цирке можно выступать. Гигантские деньги заработаешь!

– Убью, – произнес дракон и постарался сесть.

Ему стало больно – видно, сильно ушиб спину. Он перекосился и рухнул на королеву-маму.

Мама сказала «Ах!» и тоже упала, не просто на землю, а в обморок.

Дракон кое-как поднялся, королеву тоже подняли и отряхнули.

Пока мама лежала в обмороке, она, видно, о многом подумала, и у нее уже было совсем другое настроение.

– Девочка, – произнесла королева, нюхая из хрустальной бутылочки какие-то лечебные благовония. – Ты не могла бы спуститься вниз, мне надо с тобой серьезно поговорить.

– Ну как я могу поверить вашему сыну? – спросила Алиса. – Я спущусь, а он меня растерзает.

– Нет, он тебя не растерзает, – сказала королева. – Потому что теперь я беру дело в свои руки.

– И что же? – спросила Алиса.

– У нас нет другого выхода, как договориться с тобой. Может быть, из этого ничего не выйдет, а может быть, мы с тобой найдем общий язык. Но пути назад нет. Ни для меня, ни для тебя.

– Я гарантирую, – сказал министр добрых дел. – Ничего они тебе не сделают.

– Но почему? – спросила Алиса.

– По очень простой причине. Уже совершенно ясно, что без твоей помощи принца не спасти.

– Я даю честное королевское слово, что не причиню тебе вреда, – сказала королева Лина Теодоровна.

– И я даю свое слово, – сказал министр.

– И я тоже, – сказала дама Марьяна, покачав желтой волосяной башней.

– Судя по всему, у них серьезные намерения, – сказала Дурында. – Слезай, моя крошка.

– Но принц не дал слова, – сказала Алиса.

Не могла она до конца поверить этой компании.

Но с другой стороны, Алиса не хотела, чтобы ее считали трусихой.

«Раз, два, три», – сказала она и прыгнула вниз со второго этажа. Она удержалась на ногах, но подошвы отбила крепко.

Королева отшатнулась, а министр добрых дел успел поддержать Алису.

Правда, при этом он здорово стукнул ее третьей рукой, которая болталась без надобности у него на животе.

– Зачем вам третья рука? – спросила Алиса.

– А зачем мне третий глаз? – спросил ее министр.

– Голубушка, – сказала королева, – чтобы не было между нами никаких сомнений, пойдем погуляем с тобой по лужайке. Решетка открыта, бояться тебе нечего. А ты, мне кажется, не такой несознательный ребенок, чтобы убежать от старой несчастной женщины.

Королева, может, и была несчастной, но уж никак не старой.

Так – пожилая, лет сорока.

– Хорошо, – согласилась Алиса, – я постараюсь от вас не убегать.

Ей очень надоел этот замок, эти серые каменные стены и сырые подвалы. В жизни бы этого замка не видала!

В самом деле, решетка была поднята, возле ворот во дворе стояла черная карета, наверное, та самая, на которой Алиса приехала во дворец, с трехглавым орлом на черной дверце. Возница дремал на козлах, а лакеев с запяток не было видно.

Королева с Алисой вышли на бревенчатый мостик и перешли высохший ров. Сияло утреннее солнышко, но птицы не пели и насекомые не жужжали. Лес оставался зачарованным, а замок заброшенным. Где-то здесь поблизости, понимала Алиса, ходит старенькая фея. То ли чудовище ее боится, то ли фея побаивается дракона – ну кто их здесь разберет?

Королева опиралась на плечо Алисы, может, ей было трудно идти, и она все еще чувствовала слабость, а может быть, боялась, что Алиса убежит.

Они вышли на полянку перед замком.

– Мне нужно поговорить с тобой серьезно. Ты меня слушаешь, Алиса?

Королева разговаривала голосом бабушки и слова подбирала такие же, как бабушка, когда Алиса в Симферополе в прошлом году разбила старинную чашку, хотя в этом больше была виновата кошка, чем Алиса. Но разговаривали тогда серьезно именно с Алисой.

– Ты еще маленькая девочка, – говорила королева, – и многого не понимаешь. Но я буду с тобой разговаривать, как со взрослой.

«Никакой логики! – подумала Алиса. – Если я маленькая, то и пускай я ничего не понимаю, а если я такая большая, зачем говорить, что я маленькая?»

Алиса обернулась. Министр и дама Марьяна стояли в воротах замка и смотрели им вслед.

– Я буду с тобой предельно откровенной, – произнесла королева. – Как я тебе уже говорила, мой сын Рафаэлик произошел от первого брака. Он рос нелегким ребенком – ну, пойми правильно: его маму, то есть меня, за сказочную красоту, следы которой ты можешь заметить и поныне...