Хранкнер собрал всех вместе, чтобы все его слышали.

– Я ручаюсь, что примерно за час до Нового Солнца у них будет тут передовое охранение, но сейчас это место наше… Так, значит, заправляем контейнеры и разделяемся согласно плану. Джил, ты готов?

Джил Хэвен проделал спуск как пьяница с переломанными ногами. Шерканер решил, что повреждение скафандра Джила распространилось назад на ходильные ноги. Но при словах Аннерби он выпрямился, и голос его звучал почти нормально.

– Сержант, я не для того тащился сюда всю дорогу, чтобы сидеть и смотреть на вас, ребята. Свою часть я сделаю.

Это был решающий пункт всего предприятия. Они расцепили звуковые тросы, и каждый взял назначенную ему взрывчатку и черный краситель. Это уже много раз отрабатывалось. Если они быстро пробегутся между всеми намеченными точками, не переломают ноги в дренажной канаве, если заученные наизусть карты точны – тогда будет время все выполнить и при этом не замерзнуть.

Группа разошлась в четыре стороны. Устанавливаемая под солнечными экранами взрывчатка была ненамного сильнее ручной гранаты. Они бесшумно вспыхнули – и критически важная часть навеса упала. Тут же пошли в ход распылители черной краски, абсолютно не производящие впечатления, но сработавшие именно так, как прогнозировал отдел материаловедения. Во всю длину и ширину дальний склад покрылся черной краской, ожидая поцелуя Нового Солнца.

Через три часа они уже были в миле к северу от склада. Аннерби понукал их изо всей силы после ухода со склада, понукал, чтобы выполнить последнюю, дополнительную часть задания: выжить.

И они почти это сделали. Почти.

Когда закончили работу на складе, Джил повел себя будто в горячке. Он хотел уйти со склада сам по себе.

– Надо найти место, где закопаться!

Он повторял это снова и снова, отбиваясь от Аннерби и Нижнимор, когда они привязывали его тросами на его место в цепи.

– Туда мы сейчас и идем, Джил. Держись.

Аннерби отцепил от себя Хэвена, пристегивая его к Эмбер, и в этот момент Хранкнер и Шерк слышали только друг друга.

– У него духу еще больше, чем раньше, – сказал Шерканер. Хэвен прыгал вокруг, как коббер на деревянных ногах.

– Думаю, он больше не чувствует боли, – ответил Хранк тихо, но внятно. – Меня не это волнует. Боюсь, он скатывается в тягу глубины.

Тяга глубины. Та бешеная паника, которая охватывает коббера, когда ядро разума соображает, что его владелец застрял снаружи. Верх берет разум животного, который гонит свою жертву искать укрытие, любое укрытие, которое может послужить глубиной.

– Проклятие!

Слово это прозвучало приглушено, когда Аннерби прервал связь и попытался заставить группу двигаться. Они всего в нескольких часах от вероятного спасения. И все же… вид борющегося Джила Хэвена пробудил первобытные рефлексы в каждом. Инстинкт – прекрасная вещь, но если сейчас дать ему волю, он приведет к верной смерти.

За два часа пути они еле добрались до холмов. Дважды Джил вырывался на волю, каждый раз все более отчаянно, чтобы бежать к обманчиво многообещающим крутым склонам вдоль дороги. Каждый раз Эмбер подтаскивала его назад, пытаясь урезонить. Но Джил уже не понимал, где он, а вырываясь, порвал скафандр в нескольких местах. Его тело местами окоченело и замерзло.

Конец наступил после одного из тяжелых подъемов. Сани пришлось оставить; на остальной путь у них будут лишь воздух и экзотермы из тех контейнеров, которые нес каждый. Джил в третий раз сумел сорваться со страховочного троса и побежал странной шатающейся походкой. Нижнимор бросилась за ним. Женщина она была крупная, и до сих пор справлялась с Джилом Хэвеном без особого труда. На этот раз вышло иначе. Тяга глубины пробудила в Джиле последнее отчаяние. Когда Эмбер потянула его на себя, он обернулся к ней и ткнул остриями рук. Нижнимор отшатнулась, отпустив его. Хранк и Шерканер стояли прямо за ней, но было уже поздно. Размахивая руками во все стороны, Хэвен бросился с тропы вниз, в темноту.

Трое оставшихся стояли минуту в оцепенении. Потом Эмбер боком пошла через гребень, нащупывая под снегом опору для ног. Аннерби и Андерхилл схватили ее и вытащили обратно.

– Пустите! У замерзшего еще будет шанс ожить, если мы его понесем!

Андерхилл перегнулся через гребень и пристально посмотрел вниз. Джил в падении задел голые скалы. Тело лежало неподвижно. Если он еще и не умер, обезвоживание и частичное замерзание убьют его раньше, чем они успеют внести его обратно на тропу.

Очевидно, Хранкнер тоже это понял.

– Его уже нет, Эмбер, – мягко сказал он. Потом вернулась сержантская твердость. – А мы должны выполнять задание.

Очень медленно свободные руки Нижнимор снова вернулись к подъему, но она не сказала ни слова. Вернувшись на тропу, она помогла пристегнуть страховку и звуковой трос.

Подъем продолжался, теперь быстрее.

Когда они дошли до цели, у них оставалось только несколько кварт экзотерма. До Тьмы на этих холмах был лес деревьев траум, – часть поместья какого-то тиферского нобля, заказник дичи. У них за спиной была трещина в скалах, вход в естественную глубину. В любой дикой местности, где есть крупная дичь, должны быть глубины для животных. В заселенных землях их обычно занимают и расширяют под убежища для людей – или они остаются заброшенными. Шерканер понятия не имел, как разведка Аккорда узнала об этой глубине – разве что кто-то из тиферов в имении – агент Аккорда. Но это не была подготовленная нора безопасности: у нее был вид дикий и вполне настоящий, как у чего-нибудь в Дальнем Брунларго.

В группе единственным настоящим охотником была Нижнимор. Они с Аннерби прорезали путь в паутинных заграждениях и спустились до самого низа. Шерканер висел сверху, спуская им вниз свет и тепло.

– Вижу пять бассейнов… два взрослых таранта. Дай чуть больше света.

Шерканер спустился ниже, почти весь свой вес перенеся на паутину. Свет в его нижних руках доходил до дна пещеры. Теперь он тоже видел два из пяти бассейнов. Они были почти свободны от снега. Лед типичный для гибернационного бассейна – абсолютно без пузырьков. Подо льдом очертания животного, замерзшие глаза поблескивают на свету. Ну и громадина! Но все равно, это должен быть самец: покрыт дюжинами рубцов от детей.

– Остальные бассейны – склады еды. Свежая добыча, как и следовало ожидать.

В первый год Нового Солнца такая пара тарантов остается в своей глубине, высасывая соки из своих запасов, а дети вырастают до величины, когда можно будет учить их охотиться – после того, как улягутся пожары и бури. Таранты – чистые хищники, и хотя они и вполовину не такие умные, как тракты, выглядят очень похоже на настоящих кобберов. Убить их и присвоить их еду – необходимость, но это казалось не охотой, а бойней.

Работа заняла еще час и потребовала почти всего оставшегося экзотерма. Потом все последний раз вылезли на поверхность – восстановить, насколько возможно, паутинные барьеры. У Андерхилла онемели несколько плечевых суставов, и кончиков левых рук не ощущалось. Скафандрам пришлось за последние несколько часов пережить многое, они были в проколах и заплатах. У Эмбер сгорело несколько запястных сочленений скафандра от слишком тесного контакта с экзотермами и замерзшим воздухом. Пришлось дать этим конечностям замерзнуть. Несколько рук ей, вероятно, придется потерять. И все же они трое еще секунду постояли вместе.