— Да… Это ужасно. Однако не означает ли то, что обнаружилась кассета…

Тосия, увидев, как губы повара перестали шевелиться, сообразил, что ещё не назвал себя. Когда вместе с Хоритой они протянули свои визитные карточки, мужчина, так же, как и хозяйка заведения, тихо произнёс: «Специально приехали из Киото…».

— Нам действительно нужна любая информация.

Глядя на сделавшего полшага вперёд Тосию, повар в замешательстве потёр голову под банданой.

— Меня не интересует это дело в целом, для меня это чисто семейная проблема, — пояснил Тосия.

Повар, словно убеждая себя, что тот говорит искренне, несколько раз кивнул, затем нахмурился и прикрыл глаза.

— Я молчал, потому что не очень-то весело рассказывать о таких вещах. К тому же у меня свои обстоятельства… Но ведь прошло уже тридцать лет…

Тосия чувствовал замешательство повара и всей душой надеялся, что ещё немного — и он заговорит.

— Прошу вас, расскажите, пожалуйста…

Тосия и Хорита склонили головы. Возможно, повар никак не мог решиться из-за своей хозяйки… При мысли о том, что она как раз сейчас может нагрянуть сюда, становилось не по себе.

Подняв голову, Тосия посмотрел повару в глаза. И тот, скрестив руки на груди, неохотно заговорил:

— Сонэ-сан, всё было именно так, как вы сейчас описали.

Тосия определённо был склонен доверять свидетельствам Фудзисаки, но подтверждение повара делало их ещё более надёжными.

— Они действительно собирались здесь?

Взгляд повара говорил о том, что он подтверждает это.

— Когда примерно это было?

— Где-то… осенью того года, когда разразилось «дело Гинга».

— В восемьдесят четвёртом году… иными словами, в пятьдесят девятом году Сёва,[77] правильно? Извините, вы с того времени здесь работаете?

— Да. Правда, я тогда ещё не был поваром, — усмехнувшись, произнёс тот.

— Прошу прощения, я хотел бы, чтобы вы посмотрели сюда… — Хорита, тихо стоявший рядом, быстро вытащил из сумки фотографию и положил её на стойку.

На чёрно-белом фото был изображён явно волевой и строгий мужчина. Дядя, видимо, не любил фотографироваться, и этот портрет времён старшей школы был самым ранним среди всех фотографий, которые имелись у Фудзисаки.

— Этот человек на здешних собраниях не присутствовал?

— Слишком молодой он здесь… Вообще-то я хорошо запоминаю лица, но этого человека не помню. А вот те люди врезались мне в память. Шумели здесь на втором этаже…

Повар, наверное, уже страдающий дальнозоркостью, отодвинул от себя фотографию и теперь старательно рассматривал её. Тосия хотел спросить, как тот понял, что собиравшиеся там люди — члены преступной группировки; также он собирался задать вопросы о членах якудзы и концессионерах. Но Хорита опередил его.

— А не было ли среди них мужчины крупного телосложения? Похожего на борца дзюдо в тяжёлом весе?

— Да, был…

— Волосы, вьющиеся от природы, уши «цветной капусты»…[78]

— Да-да. Точно, был крупный мужчина с ушами «цветной капусты». Помню, как он целых два раза опрокинул стакан с сётю, и я ходил за ним вытирать.

Если б не что-то особенное, вряд ли повар помнил бы посетителей, бывавших здесь больше тридцати лет назад. Тосия чуть ли не физически ощущал присутствие преступников, собиравшихся здесь на втором этаже.

— Здравствуйте, — раздался откуда-то из-за стойки голос молодого мужчины. — Извините, мы как раз принимаем товар…

Наверное, поставщик привёз продукты. Повар всё-таки в конце концов разоткровенничался, и Тосия был очень раздосадован тем, что их разговору помешали. Они с Хоритой поблагодарили повара, и тот, слегка поклонившись в ответ, удалился.

Прислушиваясь к удалявшемуся стуку гэта, Тосия смотрел на фотографию. Прямые волосы, с ушами всё в порядке… Может быть, он довольно высок по сравнению с остальными членами семьи Сонэ, но трудно себе представить, чтобы юноша, изображённый на фотографии, превратился в дзюдоиста-тяжеловеса.

— Ну что, наверное, вот-вот придёт хозяйка…

Хорита повернулся и толкнул дверь. В его памяти сейчас, несомненно, всплывает не дядино лицо, а чьё-то ещё, того, кто не знаком Тосии… И этот человек должен иметь отношение к делу «Гин-Ман».

Когда они вышли из «Сино», Тосия обернулся и бросил взгляд на окно с сёдзи на втором этаже. О чём же говорили преступники в той комнате?

Он поднял взгляд выше и заметил ворону, сидящую на черепичной крыше. Та взглянула на Тосию и, словно обвиняя его в том, что он помешал ей, хрипло каркнула.

Закончив обсуждение плана, Тосия положил трубку.

Записав в записную книжку время посещения мастерской в Киото, он вспомнил о портном, с которым они когда-то сотрудничали. Наверное, прошло уже почти три года с тех пор, как он видел его последний раз.

Поскольку Тосия стал вести дела по-новому, портные, с которыми он работал, тоже поменялись. Когда был жив отец, они делали бумажные выкройки, затем смётывали и после этого сшивали. Конечно, вдвоём с отцом им было не под силу управиться со всеми заказами, поэтому часть их они отдавали трём портным, которым упрямый отец худо-бедно доверял. Их отличало то, что каждый из них мог полностью сшить весь костюм. Конечно, портной — тоже человек, и настроение у него может меняться, но на опытных профессионалов это почти не влияет, и они обязательно выполняют свою работу на уровне выше среднего.

В настоящий момент «Костюмы на заказ Сонэ» сотрудничали с мастерской, в которой работали около двадцати портных. У них существовало разделение труда, но поскольку было их немного и трудились они в одном месте, никогда не было такого, чтобы готовый костюм получался «несбалансированным». Бумажные выкройки тоже подгонялись в этой мастерской. Все портные были мастерами своего дела, и Тосия оставался доволен их работой.

Но теперь он перестал испытывать радость от того момента, когда перед его глазами обретал форму новый костюм. Хотя между тоской по былым временам и раскаянием практически нет разницы, но сейчас уже невозможно вернуться назад. Из тех троих, чьими услугами пользовались они с отцом, один ушёл на пенсию, ещё одного не стало в прошлом году. Человек, которого вспомнил Тосия, был портной, с которым они перестали поддерживать переписку. Получив сообщение от Тосии, что они переходят к так называемому «быстрому пошиву», он ответил лишь: «Вот как», и с тех пор от него перестали приходить даже новогодние открытки.[79]