Тот дал сигарету, не отказал и в огоньке. Отошел в сторону, осматриваясь. С другой стороны наверняка есть второй выход. Значит, надо послать Бегемота туда. Борец приоткрыл калитку, через щель осторожно заглянул внутрь, в темноту, раздраженно оглянулся: мол, чего тянешь?

– Слышь, брат… – Федор, делая какие-то знаки рукой, направился к Чижу.

Что ему надо? Не почувствовал ли пистолет под курткой?

– Анекдот про лису и зайца знаешь? Вот слушай…

– Мужик, – не выдержав, по-доброму сказал Чиж. – Иди работай. Чего тебе здесь болтаться?

Эти слова обидели Федора. Возмущение отразилось на его круглом отечном лице.

– Чего это «иди»? Я, брат, с вас еще магарыч стрясу… За то, что от работы отвлекся, помогал вам. А теперь «иди»?

– Валяй отсюда, пока цел!

– Ты мне грозишь, что ли? – вскинулся мужичок. – Может, пойдем, отойдем в сторонку?

– Слушай, старик, – подошел Борец и цепко посмотрел в выцветшие глаза Федора. – Тебя подвезли. Закурить захотелось – дали. Чего ты еще хочешь? Чтобы тебя грохнули? Это можно!

– Всё, всё, я пошел. – До Федора наконец дошло, с кем он связался. Развернувшись, он быстро посеменил прочь, оглядываясь и негромко выкрикивая ругательства.

– Вот мудло неблагодарное, – скривился Чиж. – Ему жизнь спасли, а он залупается!

– Вечно ты все усложняешь! – недовольно сказал Борец. – Давай начинать. Бегемот и Карнаух обходят и перекрывают задние ворота. Сопло заходит с нами.

Он ударил кулаком в борт «Газели». Дверца распахнулась, на землю выскочили Сопло и Карнаух. Сопло с вытаращенными глазами вскинул автомат. Чиж еле успел поймать его за руку.

– Ты что, охренел?!

– Так сказали: стукнете – всех мочить! – облизнул пересохшие губы Сопло.

Карнаух тоже выглядел возбужденным, но пребывал в адеквате.

– Нас мочить, что ли? – вызверился Чиж. – Ты чем думаешь – башкой или жопой?

– Хватит! – рявкнул Борец. – Карнаух и Бегемот обходят склад, к задней двери! Сопло с нами. Пошли!

Приоткрыв калитку, они проскользнули внутрь, держа оружие наготове. В огромном помещении царил сумрак, который немного рассеивали две лампы дневного света. Остро пахло резиной и еще чем-то острым и неприятным. Всюду стояли огромные контейнеры, аккуратными штабелями или навалом лежали блестящие шины разных размеров. Но в узких проходах с деревянными настилами никого не было видно. Где же все люди?

– Эй, хозяин! – крикнул Чиж. – Он шел первым и окончательно вошел в роль экспедитора. – Кто скаты отпускать будет?

Вместо ответа раздался выстрел, гулко разнесшийся под высоким сводом ангара. Чиж уронил пистолет и схватился за плечо. Тут же погас свет, а сверху, вначале шурша, а потом тяжело обрушиваясь на плохо оструганные доски, посыпались шины.

– А-а-а! – заорал Сопло и дал длинную очередь.

При вспышках выстрелов Борец рассмотрел, что пули вошли в скорчившегося Чижа, которого тут же засыпало резиной.

В темноте грохнули еще два выстрела, совсем рядом свистнули пули.

– Засада! – крикнул Борец. – Уходим!

С трудом, на ощупь найдя дверь, они выскочили наружу. С противоположной стороны ангара рассыпалась частая пистолетная дробь. Сопло прыгнул за руль «Газели». Озверевший Борец навел на него пистолет:

– Ты что, придурок, своих мочишь?! Сейчас я тебя завалю!

– Каких своих?! – истерично заорал Сопло. – Я двух местных положил!

Послышался топот, из-за угла выбежал Бегемот, держась за простреленную руку.

– Подстава, босс, сто процентов! Они нас ждали! Карнауха грохнули!

– Давай в машину, потом разберемся!

Через пару минут вслед за выезжающим КамАЗом они проскочили между закрывающимися воротами и на предельной скорости понеслись прочь.

Придя домой, Андрей достал с балкона дрель, нашел подходящие шурупы, тут же подумал, что в комплекте должны быть свои. Но там алюминиевые, а у него стальные – красивые, прочные, блестящие. Впрочем, это ерунда! Надо будет цветы купить. И тортик с шампанским. Или неудобно? Первый раз все-таки, может, она что-то плохое подумает. А лучше сделать работу, а потом пригласить ее прогуляться. Но вдруг она не хочет с ним гулять? А тут отказать неудобно, и будет выглядеть, что он ее вынуждает. Вроде как на крючок поймал: сначала навязался со своими услугами, а потом требует ответных. Нет, так неудобно. Лучше просто установить светильник, попрощаться и уйти. Но взять номер телефона. И уже потом приглашать на свидание. Захочет – пойдет. Не захочет – откажет. Так честнее. Но если спросить Валерку Коня, он скажет, что это полная глупость. И назовет его лохом. Ну почему так?

Андрей налил полстакана спирта, настоянного на жгучем красном перце и чесноке, разбавил водой на треть и опрокинул в себя с такой жадностью, будто на стеклянном дне надеялся прочитать рецепт правильного поведения. Закусил свежей колбасой. Налил ещё немного, граммов пятьдесят, выпил не разбавляя. Тёплая волна быстро ударила в голову, как газ из баллончика врывается в воду в сифоне. Молекулы алкоголя разбежались по клеткам мозга и стали наводить там порядок, раскладывая по полочкам сумбурные мысли. Почему за правильные мысли, слова и поступки его называют лохом? И почему неправильное поведение приносит успех и достаток? Все-таки продавать основной документ гражданина России неправильно! Но если бы он этого не сделал, то не с чем было бы идти на рынок, он бы не купил стартер и не познакомился с Леной…

«Кто она такая, интересно? – гадал он. – Мужа у нее нет, любовника, скорей всего, тоже, трудится она, конечно, на чистой работе: в библиотеке, книжном магазине или конструкторском бюро (откуда при этом новая малосемейка, Андреем не осмысливалось) и ждёт именно такого парня своей мечты, как Говоров, – честного, порядочного, живущего по правилам. Только такое житье-бытье обрекает на нищету, а когда в кармане – вошь на аркане, заинтересовать красивую девушку сложно. Да и некрасивую тоже… Если Лена согласится продолжить знакомство, то надо будет повести ее в кафе, покупать цветы, делать подарки… Деньги за паспорт быстро закончатся, даже машину не получится отремонтировать. Только и останется рассматривать новый стартер и радоваться… Наверное, надо быть более гибким, приспосабливаться к идущей в стране экономической реформе… Точно, надо начинать новую жизнь! Отбросить чистоплюйство, по-быстрому заработать, или, как сейчас говорят, – срубить деньжат, и пригарцевать к ней на белой праворульной «японке»…»

Говоров в мистику не верил, но давно заметил одну закономерность: в трезвом виде можно мечтать о чём угодно, и ничего, кроме огорчения и разочарования, не намечтаешь, но стоит напрячь мозг, слегка отравленный алкоголем, как решение любого вопроса зачастую приходит само и самым неожиданным образом.