меня, — Господи, нет, конечно! Просто…

Я собиралась сказать, что не уверена в его готовности к новым отношениям после расставания, но не смогла, потому что, выкинув окурок в окно, Ник закрыл мне рот поцелуем. Неторопливо облизывая мой язык, он крепко удерживал голову обеими руками, не давая возможности увернуться от ласки. Да мне и не хотелось. Тело мгновенно обмякло, а кровь в венах превратилась в тягучий сироп.

Издав приглушенный стон, я обвила его шею руками, притягивая еще ближе.

— Тебе все еще кажется, что мы торопимся, Камиллла? — прервав поцелуй, ухмыльнулся он.

Накрыл рукой грудь, ущипнул сосок через ткань одежды, вырывая очередной мой стон, а затем, отведя одну мою ногу в сторону, принялся оглаживать шершавыми пальцами внутреннюю сторону моего бедра.

— Боже… — я задрожала, когда от мест соприкосновения подушечек его пальцев с моей кожей, по телу понеслись разряды тока.

— Охренеть!.. — прохрипел Ник, накрыв моей ладонью свою вздыбившуюся ширинку, — ты все еще хочешь расстаться? Скажи мне это, Камила!

Сказать?! Что сказать? Да я русский алфавит забыла, потому что меня начало трясти в предоргазменных судорогах, когда его влажный язык начал свое путешествие от ключицы до уха. А это он даже еще не потрогал меня там…

— Сладкая моя… девочка… — бессвязно шептал Ник на ухо, пока я ласкала его член через ткань брюк, — Милка моя…

Меня как в прорубь головой окунули. Я одернула от него руку, будто обжегшись. Подступающий оргазм смыло ледяной волной.

Глава 28.

— Ты чего?

— Как ты меня назвал? — срывающимся шепотом спросила я.

Ник непонимающе смотрел в мое лицо мутным взглядом, тяжело дыша открытым ртом.

— Никита, это я… Камила…

— Я вижу, — выдавил, наконец, он, — в чем дело?

— Ты назвал меня ее именем!

— Я назвал тебя твоим именем!

— Ты спутал меня с ней! — взвизгнула я, упираясь руками в его плечи.

— Ни с кем я тебя не путал! Бл@дь, да ты же сама просила тебя так называть!!!

— Почему именно сейчас ты решил это сделать, Ник?!

— Не еби мне мозг, Камила! Ты достала со своей ревностью!!!

— Да пошел ты!!! — оттолкнув его от себя, рывком открыла дверь и выскочила на улицу.

Меня душили слезы. Закрыв рот ладонью, я побежала к подъезду.

— Мила! — из тени акации на меня вышел Саша.

От неожиданности я вскрикнула и шарахнулась в сторону.

— Парфенов! Да отъ@бись ты уже от меня! — сорвалась я на него.

— Не могу! — выстонал он и неожиданно повалился передо мной на колени, — ну прости ты меня, малыш!

— Пи@дец тебе, Цыпа!!! — донесся до меня угрожающий рык Ника перед тем, как сам он с разбегу налетел на Сашу.

Мелькнул кулак, брызнула кровь и вот уже мой бывший лежит головой в клумбе с петуниями.

— Ник! — ошарашенно пролепетала я, — ты… что ты наделал?!

Не обращая внимания на мой невнятный лепет, он схватил Сашку за грудки и привел его в сидячее положение. Тот хлопал глазами, молча открывая рот, из угла которого стекала струйка крови, и даже не пытался сопротивляться.

— Тебе зубы проредить? — процедил Никита, стягивая на его горле ворот футболки.

Тот быстро замотал головой из стороны в сторону и бросил на меня умоляющий взгляд.

— Отпусти его, Ник, — дотронулась до его плеча.

— Еще раз увижу тебя рядом с ней, урою! Понял?!

Серия быстрых согласных кивков.

— Не подходи к ней. Не смотри на нее. Не говори с ней. Думать о ней не смей, — вкрадчивым голосом говорил он, — это, — показал на меня пальцем, — моя девочка.

— Ты больной на всю голову, Ник, — качнула я головой, когда Парфенов, кое-как поднявшись на ноги, хлюпая носом, поплелся прочь.

— До тебя я таким не был.

— Я домой, — тяжело выдохнула, — тебя не приглашаю, извини…

Сегодня был сумасшедший день, поэтому все, чего мне хотелось, это остаться одной и хорошенько обо всем подумать.

Не успела я закрыть за собой дверь квартиры, как послышался стук. В глазке маячило угрюмое лицо Ника. Не снимая цепочки, приоткрыла дверь.

— Что?..

— Хорошо, давай поговорим, — пробурчал он, переминаясь с ноги на ногу.

— О чем?

— О моих прошлых отношениях и о нас с тобой.

Поколебавшись немного, я сняла цепочку и впустила его в прихожую. Он скинул кроссовки и, пройдя на кухню, сразу полез в холодильник.

— Жрать хочу…

На звук открывающейся дверцы холодильника, громко мурлыча, в кухню тут же заявилась Машка.

— О! Это твоя мокрая киска, да?

— Ник, не заговаривай мне зубы… — я выразительно выгнула бровь и сложила руки на груди.

— Ну, чаем-то хоть напоишь?

Я налила в чайник и, включив его, повернулась к Никите. Привалившись спиной к стене, он уже сидел на табурете.

— О чем ты хотел поговорить?

— О том, что я никогда не сравниваю тебя с ней и, тем более, никогда не представляю ее на твоем месте.

— Ты все еще любишь ее?.. — тихо спросила я и впилась глазами в его лицо, надеясь в нем найти ответ на свой вопрос.

Ник еле заметно дернулся и, запустив пальцы в волосы, опустил взгляд. Но лишь на мгновение.

— Нет ответа на этот вопрос, — глухим голосом ответил он.

Горло окольцевало спазмом. Чтобы скрыть трясущийся подбородок, я отвернулась к шкафу достать ему кружку.

— Значит, еще любишь…

— Это значит, я не знаю, Мила.

— Я не…

— Ты Мила. Это твое имя. Я буду называть тебя так, и Милана здесь не причем.

— А что будет, когда она вернется, Ник?

— Давай не будем заглядывать вперед…

Подавшись вперед, он обхватил мою руку и, притянув меня к себе, усадил верхом на свои колени.

— Я не вру, Мила. Говорю, как есть, — нежным движением убрал прядь волос за ухо, — когда ты рядом, я не вспоминаю про нее, потому что ты… бл@дь… Мне крышу от тебя сносит.

Я не знала, что сказать. Он ее не забыл, но и ко мне, наверное, тоже был неравнодушен.

— Не из-за одной телки я никогда не дрался, — усмехнулся одним уголком губ, — и не знал, что могу так ревновать.

— Правда?

— Правда, — кивнул Ник, — если бройлер еще хоть раз посмотрит в твою сторону, я пущу его на нагетсы.

Я хихикнула.

— Я не шучу, Мил, — серьезно проговорил он, — Майкла это тоже касается.

— Он твой друг.

— У него стоИт на мою девушку, какой он мне после этого друг?

— Не стоит портить с ним отношения из-за меня, Никита.

— Не буду, если он перестанет подкатывать к тебе свои яйца, — с этими словами он забрался руками под юбку и, сжав пальцами бедра, толкнулся в меня каменным стояком, — видишь, так всегда, когда