звонит. Жду. Мужик позвонил и пошел. Я в будку, глядь, а там бумажник. Я бумажник схватил и за мужиком кинулся. Туг какой-то парень мне дорогу преградил.

— Стой, — говорит.

Я стою.

— Ты чего? — говорю.

Он говорит:

— Я видел, как ты бумажник нашел.

Я говорю:

— Ну и что, я его вернуть хочу.

Он говорит;

— Стой с бумажником здесь, я его сейчас догоню.

Я как дурак стою. Парень возвращается.

— Не догнал, — говорит, — ну-ка посмотри, что там. Открываю бумажник, там пачка денег.

Парень говорит;

— Ну, что будем делать? — Взял бумажник, пересчитал. — Здесь, — говорит, — полмиллиона.

Я бумажник у него забрал.

— Пойду, — говорю, — отдам в милицию.

Он говорит:

— Ты что, сдурел, они же деньги себе возьмут.

Я думаю: а вдруг действительно возьмут?

Парень говорит:

— Слушай, мы ведь не украли, мы ведь нашли. Давай делить.

И я, представляете, соглашаюсь. Ну а что, мужик пропал, а в милицию идти просто глупо. Заходим мы в подворотню, начинаем делить, и тут этот мужик возвращается.

— Бумажник с деньгами не находили? — спрашивает.

Только я хотел сказать «вот он», как парень мне говорит:

— Заткнись, а то тебя посадят.

И я, представляете, молчу.

Парень говорит:

— Нет, ничего не видели.

Мужик отходит, а парень тихо так, с опаской, говорит:

— Он наверняка за нами следит. Здесь в бумажнике пятьсот тысяч, давай в темпе двести пятьдесят, держи бумажник и разбежались.

И я как дурак вынимаю свои кровные двести пятьдесят тысяч, сую ему и с бумажником ухожу. И только в метро, раскрыв бумажник этот потрепанный, вижу, что там нарезанная бумага и никаких денег. Я назад, а их уже и след простыл. Ну, думаю, убью! А потом поостыл и решил: на кого злиться? На себя. Сам же не отдал бумажник. Сам себя и наказал. Ладно, думаю, в следующий раз буду умнее.

Месяц приблизительно проходит, и на том же самом месте прохожу возле той самой будки, а там тот же самый мужик звонит, и бумажник такой же самый задрипанный рядом лежит. Сначала хотел в рожу сразу заехать, а потом думаю: нет, погодите, я вам сейчас устрою козью морду. Мужик из будки выбегает, я беру бумажник, тут же подбегает тот же парень, меня, конечно, не узнает и сразу говорит:

— Раз нашли — делим.

Я говорю:

— Делим.

Зашли в подворотню. Он говорит:

— Здесь пятьсот тысяч, — при мне считает. Тут вбегает мужик и говорит:

— Ребята, бумажник с деньгами не находили?

И не успевает парень ничего сказать, как я говорю:

— Как же не находили, вот он, — и отдаю ему бумажник.

Мужик обнимает меня.

— Родной, — говорит, — спасибо.

Я говорю:

— Вы пересчитайте, там пятьсот тысяч.

Он говорит:

— Да что там считать, я вам верю, вижу, вы честный человек.

А тот парень стоит, вы бы лицо его видели, не лицо, а козья морда.

Я говорю:

— Нет, вы пересчитайте.

Мужик говорит:

— Да чего там считать, — а сам открывает и считает и говорит; — А здесь только двести тысяч, а где же еще триста?

Парень говорит:

— Я бумажник вообще в руках не держал, значит, он спер, — и на меня показывает, — я свидетель.

Туг у меня лицо становится козьей мордой. Мужик говорит:

— Сам отдашь или в милицию тащить?

И я как миленький, возмущаясь, отдаю свои кровные триста тысяч и говорю:

— Ну, я вам устрою!

Злой домой еду, сил нет. Дурак дураком!

Полгода забыть не мог, но этих аферистов нигде не встречал. Наверное, в другой район перешли.

А тут где-то через полгода иду и на том же месте, в той же будке стоит мужик, я лица-то его не вижу, а вот бумажник тот же драный рядом лежит. Я к будке. Мужик позвонил, ушел. Бумажник, естественно, остался. Я из будки с бумажником выхожу и, пока тот второй не подбежал, хватаю первого попавшегося парня и говорю:

— Слышь, друг, помоги, будь свидетелем, мужик оставил, там полмиллиона, сейчас аферюга за ним прибежит.

И такой парень отзывчивый оказался.

— Ладно, — говорит, — помогу.

И тут этот самый мужик возвращается и говорит:

— Вы здесь бумажник не находили?

Я говорю:

— Еще как находили, а где же второй?

Он говорит:

— Какой еще второй, у меня только один бумажник.

Я говорю свидетелю:

— А ну, тащим его в милицию, а второго они сами найдут.

И вот приволакиваем мы этого мужика в милицию.

— Вот, — говорю, — товарищ капитан, поймали аферюгу, который бумажники оставляет с пятьюстами тысячами, а потом честных людей грабит.

Мужик говорит:

— Чего это я граблю, я бумажник в будке оставил, а эти меня сюда привели.

Капитан открывает бумажник, вынимает оттуда паспорт и говорит:

— Смирнов Валентин Николаевич.

— Я, — говорит мужик.

Капитан говорит:

— А где же пятьсот тысяч?

Мужик говорит:

— А это пусть он скажет, — и на меня показывает.

Капитан смотрит на свидетеля и говорит:

— А это кто?

Парень говорит:

— Свидетель.

Капитан говорит:

— Ну, рассказывайте, свидетель. Парень говорит:

— Стою я у будки, и вдруг этот мужик говорит, будь свидетелем, в этом бумажнике пятьсот тысяч. А тут этот возвращается и говорит: «Мой бумажник».

Капитан поворачивается ко мне и спрашивает:

— А где пятьсот тысяч?

Я не знаю, что сказать, начинаю лепетать, что в прошлый раз они у меня взяли триста тысяч. Мужик говорит:

— Да я его первый раз в жизни вижу.

Капитан говорит;

— Ага! Давно я вашу шайку поймать хотел, наконец-то попались, голубчики. Вы, Смирнов Валентин Николаевич, все опишите и свободны, а с вами мы сейчас разберемся.

И два часа я этому капитану доказывал, что я не верблюд, хорошо еще, этот мужик порядочным оказался, сказал, что у него там денег не было, а то бы сидеть мне, да и свидетелю тоже.

С тех пор думаю, ну их на фиг, ни за что ни с какими аферюгами связываться не стану… А тут три дня назад иду в совершенно другом месте, и опять этот тип, мужик тот самый, роняет прямо передо мной бумажник, тот самый, потрепанный, и дальше идет. И тут же подскакивает второй тот же самый тип, поднимает бумажник и говорит:

— Видал?

Я говорю:

— Нет, не видал.

Он говорит:

— Ну вот же, бумажник.

Я говорю:

— Какой бумажник, никакого бумажника не вижу.

Он говорит:

— Да вот же, мужик шел, бумажник обронил, а в нем пятьсот тысяч.

Я говорю:

— Ни мужика не видел, ни бумажника, ни тем более пятьсот тысяч.

Парень говорит:

— Сейчас будем делить.

Я говорю:

— Ничего не видел, ничего не слышал, вы делите, я пошел.

Тут мужик возвращается: