— Так поговорили бы с ней. — Виолетта тщетно пыталась поймать его взгляд. Стас, не отрываясь, смотрел на дрожащую ярко-голубую воду бассейна. — Объяснили бы все, убедили, потребовали наконец. Ведь вы мужчина, глава семьи, неужели она вас не послушает?

— Все гораздо сложнее. — Он теребил край белоснежного полотенца с голубой эмблемой «Adidas». — Понимаете, у Тины вся жизнь в работе. Архитектура — это ее призвание, она только этим и интересуется, только для этого существует. А дети… Как бы это вам объяснить? Понимаете, есть же на свете люди, начисто лишенные музыкального слуха. Они ведь не виноваты в том, что им медведь на ухо наступил: просто не дал Господь, вот и все. Так же и у Тины. Ну нет в ней, нет от природы, тепла, любви, материнских чувств, не дано ей! Но разве можно ее за это винить?

— Но вас-то она любит, и очень сильно. Впрочем, — Виолетта еле слышно вздохнула, — разве можно вас не любить? Такого мужчину, как вы.

Старуха захихикала, но Стас пропустил комплимент мимо ушей.

— Я тоже люблю Тину, люблю детей и хочу, чтобы у нас все было хорошо. Но не получается. Видите ли, Виолетта Анатольевна, иногда мне кажется, что судьба не дает человеку именно то, что ему необходимо. Взять, к примеру, Марьяну. Она удивительно добрый человек, в ней целый океан любви, хватило бы на десяток ребятишек, но она не может иметь детей. А Тина… Тут все с точностью до наоборот.

Он так тепло говорил о Марьяне, что Виолетта вдруг почувствовала острый укол ревности. Крутившаяся вокруг Старуха тотчас это поняла и принялась подначивать:

— Ха-ха! Это Марьяна-то добрая? Знал бы он! А ты скажи ему, что она задумала, что вы с ней замышляете! — Но Виолетта заставила себя не реагировать на ее слова.

— А чем именно вас обделила судьба? — вкрадчиво спросила она.

— Меня? — Стас задумался. — Наверное, у меня обратный случай. Мне дано больше, чем нужно. И еще неизвестно, что хуже…

— Вы удивительный человек, Станислав Алексеевич, — снова вздохнула Виолетта, на этот раз громче. — Никогда не встречала таких, как вы, хотя не теряла надежды… Вы произвели на меня очень сильное впечатление. Знаете, — она как бы случайно взяла его за руку, и Старуха злорадно отметила: "Ого! Да тут уже в ход пошла тяжелая артиллерия!" — я ведь вас давно знаю. Мы как-то встречались у одного моего знакомого, он был вашим клиентом.

— Вот как? И кто он? — Стас мягко, но настойчиво высвободил руку.

— Яков Белецкий, врач-психиатр. Помните, вы строили для него психиатрическую клинику в Подмосковье, в Назарьеве?

— Конечно, помню, крупный был заказ, целый комплекс на несколько зданий. По-моему, году в девяносто шестом. И как теперь идут дела у вашего друга?

— По слухам, неплохо. Но мы расстались.

— Понятно. — Стас легко поднялся, поправил полотенце на плече, и Виолетта поняла, что аудиенция окончена. Он не поддался ее чарам. Боже мой, что же теперь делать?!

— Извините, мне надо принять душ. Да и вам, наверное, пора, Сашка скоро проснется.

— Еще минуту! — Виолетта поглядела на него снизу вверх. Нужно было срочно спасать положение. — Меня все-таки очень беспокоит Тина Сергеевна. Не хочется верить, что ситуация столь уж безнадежна. Мне, как специалисту по педагогике и психологии, известно немало случаев, когда люди всю жизнь считали, что у них нет никакого слуха, а потом, годам к сорока, вдруг начинали петь, разумеется не в Большом театре, но вполне прилично.

— Вы думаете, она еще может измениться? — с сомнением в голосе поинтересовался Стас.

— Во всяком случае, мы с вами должны ей помочь в этом! — Виолетта тоже поднялась и неторопливо поправила халатик.

— Что же, мне нравится эта идея. Если вы так уверены, непременно надо попробовать.

— В таком случае, мы еще вернемся к этому разговору! — Виолетта улыбнулась — чисто по-дружески.

— О'кей! — Стас улыбнулся в ответ и исчез в душевой. А Виолетта поспешила к выходу — нужно было срочно переодеться и идти к Сашуре.

Старуха так и сновала вокруг нее, то отставая, то забегая на пару шагов вперед.

— Ты совсем с ума сошла! — шипела она. — Разве можно так себя вести?! Вешаешься на него, словно сопливая девчонка! И как только он тебя не послал! А зря не послал, между прочим! Вылетела бы ты тогда с треском из этого дома! Вот бы Марьяна обрадовалась!

Виолетта не отвечала. Оказавшись на улице, она поежилась в своем легком халатике — утро выдалось прохладным.

— Добро еще, не зима на дворе! — тут же поддела Старуха. — Хороша бы ты была! Ишь, форсить перед ним вздумала, ножки показывать! Да плевать он на твои ножки хотел!

— Замолчи, и без тебя тошно! Думаешь, я сама не понимаю, что чуть все не провалила? — Виолетта почти бегом вбежала в свою комнату, скинула халат, быстро вылезла из купальника и принялась надевать заранее приготовленную одежду — лифчик, выстиранные с вечера трусики и колготки, строгий деловой костюм, лодочки на довольно высоком, но удобном каблуке.

Руки у нее дрожали. Натягивая колготки, она ухитрилась их порвать, пришлось лезть в шкаф за новыми — последними, между прочим. Виолетта была просто потрясена. Впервые в жизни понравившийся ей мужчина не только не бросился к ее ногам, но даже не прореагировал на ее заигрывания. Неужели она "вышла в тираж"?

— А я тебе про это давно говорю! — не отставала Старуха. — Больно много о себе думаешь. Он чуть ли не вдвое моложе тебя, считай, Анне твоей ровесник!

— Анне? — Виолетта так и застыла с пакетиком от колготок в руках. — А что, это идея! Не получилось у меня, может, получится у нее?

— У этой вяленой рыбы? — усмехнулась Старуха. — Сомневаюсь…

— Анька у меня не рыба, — возразила Виолетта, застегнула молнию, задрала юбку, одернула подкладку. — Анька у меня пластилин. И я леплю из нее все, что мне нужно.

— Ну, коли так… — пожала плечами Старуха.

— Именно так. А не так — так еще как-нибудь. Ты же знаешь, я от своего не отступлюсь. Я этого мужика всю жизнь искала. Увидишь, я его президентом сделаю. Или секретарем Объединенных Наций. — Виолетта критически осмотрела себя в зеркале и осталась вполне довольна. — Ладно, побежала я, пока. Вечером поговорим.

…Целый день Виолетта тревожилась, что сцена в бассейне может ей повредить. Не дай бог, Стасу не понравится ее поведение. Или что, того хуже, он в шутку или всерьез расскажет о ее заигрывании Тине — и тогда гувернантке несдобровать, ревнивая хозяйка тут же выгонит ее без выходного пособия. Воззвав к небесам, она дала суровую клятву, что, если на этот раз все обойдется, впредь она будет вести себя очень осторожно, как сапер, у которого, как известно, не бывает второй попытки. Но, на ее счастье, Стас не придал ее заигрываниям никакого значения. Будучи признанным красавцем мужчиной, он давно привык к женскому восхищению, воспринимал его как нечто само собой разумеющееся и обычно просто не замечал. Стоило ему в то субботнее утро войти в душ, как весь разговор с гувернанткой тотчас выветрился у него из головы, запомнилось только одно — есть надежда, что отношение Тины к детям и семье со временем все-таки изменится. Эта мысль не давала ему покоя настолько, что на другой день он сам решил еще раз поговорить с Виолеттой о Тине.